Дорога, двор, пересаженные, взятые из далёкого далека вязы, нестройным частоколом ограждающие белый кирпичный дома от проезжей части. В правой части двора прижималась к мусорным контейнерам детская площадка, оттуда же неслись звуки ежевечернего моциона местной фауны. Перейдя шоссе, по которому в честь позднего времени проносились редкие лихачи, – их автомобили вылетали кометами из-за поворота словно мчались на пожар, – прошёл к лавочке. Прохладный ветерок не мог ни охладить горящего малиной крапивницы лицо, ни высушить пот, ниагарским водопадом заливающий меня с головы до ног. Волнуюсь я что-то. До последнего мгновения, пока Грубер мне не сказал: "Покажи себя", – не беспокоился, а тут нервишки подвели. Всё же я не герой боевика. Фонари склонили алюминиевые калоши черепушек, освещая мне путь зелёным загробным светом. Перепрыгнув низкую оградку (Ай! Зацепился. Хорошо, что не растянулся на травке), я, сделав несколько шагов на ватных непослушных ногах, остановился перед лавочкой. Бабайка к вам пришла, суки.
Пятеро крепких урелков сидели, пили водку, этикетку на бутылке я не видел, но что же им пить, если не водяру.
– Это моя, экх… – я закашлялся совсем не вовремя. Голос меня подвел, сорвавшись на фальцет. Да что это со мной? Соберись, тряпка! – Это моя лавочка. Срыгнули отсюда. – Во, полегчало, страх сразу заткнулся, перестав завывать у меня в сердце. Мосты сожжены, обратного пути нет.
Шум утих, почтенные граждане отдыхающие, прервав объясняться матом между собой, дружно повернули тяжёлые моськи в мою сторону. Из-за того, что к нам в город через несколько минут придёт полночь, мелкие черты внешности местных бабуинов скрывали густые тени, надёжно защищающие их от моего любопытства и прямого света, падающего на курчавые кроны деревьев. Мне казалось, что внимание на меня обратили не люди, а безликие жители ночи. Стёртые лица человекообразной жути.
Посмотрели они на меня, посмотрели, и отвернулись, как меня и не было, продолжив нецензурно общаться. Конечно, чего с психа взять? Не-ет, игнор не пройдёт.
– Оглохли, долбожопы, пошли на х*й отсюда!!!
– Чо? – хрипло, глухо кинуло мне вставшее с лавочки нечто.
– Через плечо! – ответить получилось у меня как-то весело, будто я обрадовался, что со мной, наконец, заговорили. За словами последовал свинг. Я от всей моей широкой русской души врезал бабуину.
Мне удалось, после первого успеха, всунуть накрывшей меня лавине ещё два раза. Правого защитника лавочки угостил прямым в нос, усадив на попу, а прущего танком на меня по центру безумца встретил коленом в живот. Всё на что меня хватило, дальше я отключился ненадолго. Очухавшись, услышал, как смачно кроет врагов моя банда. Приподнявшись на локтях, убедился – бабуинов разбили в пух и прах; кого не вырубили, гнали пинками. Экзамен сдан, в банду на должность стажёра меня приняли.
Больше всего пострадала моя правая сторона, болели рёбра, колено плохо сгибалось, а половина лица потеряла чувствительность. Адреналин мне в помощь. Оказалось, что так чудно начавшийся для меня вечерок не окончился под лавочкой. Разделавшись с урелками, мы отправились на настоящее дело. Отоварить лоха дело чести. Через час охоты мы вышли на припозднившийся приз, припарковавшейся на своём Лексусе на стоянке. Такой из себя важный, солидный, крупный карасик.
– Тверь, давай, – Грубер хлопнул Тверь по спине.
