То ли ветер дует северный - страница 2

Обрадовался, добр молодец, врут люди, на зазнобушку зря клевещут. Пошел на луг, да увидел родную на полюшке да побежал к ней, и забыл наказ людской через плечо перевернуться, так и пропал в ночи. А колдунья в деревню не вернулась, страшил ее суд людской, изжила молодца -некому теперь заступиться.

Говорят, изловили, потом колдунью, да только проклятья ее в лесу поселились, темным стал светлый бор, да на том месте, где забудь-трава цветет, люди пропадать стали…

Нет покоя народу саландоронскому, но светлы их мысли, ясны взоры – не бывать тому, что темная сила их победила…

Слова пою, словно тку полотно, на нем узор – память людская ожившая…

Рос народ саландорский, лес его манил, добыча богатая в лесу виделась. Один смельчак далеко в лес заходил, да такое чудо невиданное добывал – вроде как конь – только рог у него изо лба торчит, где кровь его капнет – цветы распускаются, если болен кто кровь силы дает, а из рогов копья выходят чудные – мимо цели не бьют. Жалко редкий зверь. А так все больше другие попадались, все больше на шкуры шли да на пищу. А этого зверя добыть – смекалка нужна. Хитрый то был зверь, не простой, однорог его называли. Однорог прячется – не увидишь, бежит – не догонишь, не простой зверь зачарованный, потом так бывает – будто мерещится, что говорит он с тобой, да так что заслушаешься. Заслушаешься да заснешь, а уснуть в лесу зачарованном, как в саму тьму подземную спуститься.

Кто послушает ужаснется, кто послушает посмеется, только все правда в сказе моем – нету вымысла. В те времена стародавние, тогда много чего было и год был короче дня и день длиннее месяца, и среди тварей подлунных разные встречалися. Встречались змеи лютые, чешуей покрытые, крылами полнеба закрывавшие. Бывали и кони крылатые (говорят был и зверь-гора, изо рта сабли торчат, а нос в землю упирается – как змея извивается, говорят в далеких землях водится– верно брешут, того точно не ведаю).

Жил народ салондорской в долине зеленой горами окруженной, жил горя не знал, если песни ли пел – птицам на зависть, коли хлеба ли пек – так вкуснее всяких яств покажутся. Жил, да только не ведал, что в лесу заповедном, посеред всей долины пять дерев росли – силой волшебною мир полнивших. Вот от чего в чаще нечисть водиться, вот от чего в реке девица видится, да всякая кочка человечьим языком разговаривает, в чащобу глухую путника заманивает.

Лето жарко, да зима холодна, в один год пришла в долину зима лютая, белыми покрывалами горы укутала, заволокла снегом всю землюшку, ветки дерев под снегом ломаются, от мороза стонут. А ночью такая вьюга бывала, что под утро из избы не выйти. А вот в погожий денек да солнечный, больно красна зима, снег под ногами скрипит, детишки веселятся, снегом кидаются, да из труб дымок валит, словно тишина да мир в доле поселилися. Но не дремлет рать нечистая, думу думает, думу темную – как со света известь саландоронский род.

В лес пошел паренек один, в лес пошел да за хворостом. Долго шел, заплутал, видно водит лешак аль кикиморы. Вот уж ночь темна, чаща часта, да не видно, чтобы где-то дорожка шла, дорожка шла домой вела. Ветер днем повыл, а к ночи устал, серебрит луна колкие снега, видно час пришел погибать пора.

Погрустил-погрустил дорб молодец, да и думает, чем в сугробе замерзать, лучше уж пойти, куда глаза глядят. Шел он, коротко, долго ль – неведомо, уж светать стало – огонек впереди заметил. – Что ж, – думает, – вот и вывели меня ноженьки из лесу из дикого. Радость сердце греет да силы дает вперед идти. Только стал ближе подходить – глядь, а опять огонек далече. Понял юноша – опять его леший водит, домой не пущает. Да только делать нечего, идти некуда, вот идет за огоньком дорб молодец да смекает – что же за огонек такой. К рассвету и тот огонек исчез. Да только лес расступился, да посветлел, а на опушке одной – так и вовсе костерок горел. Подобрался молодец поближе видит трое сидят, друг пред другом похваляются.