– Может, спросим вожатого? – Марк ковырял ногами землю, – вы не забыли, что на втором этаже кружок вокала? Кто будет держать тюрьму под кружком вокала!
– Никакого вожатого! – Шикнула Джейн, – хочешь оказаться за той решёткой? Лично я – нет! По-моему, идеальное место для пыток, ведь как бы дети не кричали, их будет не слышно под вой вокалистов! – Она ждала от меня поддержки, но я молчал, – Смотрите, дверь! Каспер, дёрни! – не хотя, но я всё же дёрнул. Дёрнул слегка, чтобы она наверняка не открылась. Но дверь бы и не открылась, на ней весел здоровый замок, – нужно подумать, как туда забраться, не проламывать же стену топором, – продолжила она. Хоть Марка и воодушевило это предложение, мы не могли так поступить.
Я видел, как в тот день за обедом в столовой Марк стащил себе в карман нож, а Луи сквозь толстое стекло очков рассматривал фрикадельки, как будто в одной из них будет лежать свёрнутая бумажка с надписью: «съешь – отравишься и очнёшься за жуткой решёткой».
Джейн вела себя, как всегда, до обеда мы съели упаковку кукурузных хлопьев – это успокаивало, и оставили невкусную гороховую кашу в столовой нетронутой, именно поэтому вернуться к дому мы решили вдвоём, перед самым отбоем.
– Я думаю, там что-то потустороннее.
– Ты же говорила, маньяки?
– Передумала. Слушай, свечи не могут так долго гореть, кто-то каждый раз приносит новые. Ты замечал этот свет до сегодняшнего дня?
Я отрицательно помотал головой, смотря на выползающие из щелей слабые лучи света.
Когда солнце ещё высоко, то не пугают ни призраки, ни маньяки, но, когда близится закат, даже лес вокруг лагеря начинает дышать иначе. Кажется, что в тех ветках за забором кто-то прячется, выжидает момента, чтоб напасть. Кто? Зверь? Человек? Призрак? – Полная воля для воображения!
Мы стояли бок о бок, смотря на здание, и я до сих пор помню, как старался не заметно сокращать расстояние между нами, пока не коснулся своей рукой бархатной кожи Джейн. Я сразу же одёрнул руку и отшагнул в сторону, будто это было случайно, и я вовсе не хотел до неё дотрагиваться. Она же, казалось, вообще не заметила моих перемещений.
– Такое ощущение, будто дом стонет. Слышишь? – задумчиво произнесла она. Я промолчал, потому что влюблённый подростковый мозг не сразу расслышал её слова и уж тем более не мог услышать призрачного стона дома.
Нужно было хотя бы пошевелиться, и я подошёл к стене, чтобы снова заглянуть вовнутрь. Тонкий свет, не переставая струился из расщелин, маня к себе тех, кто видит чуть больше, чем остальные.
– Мы как «ЭкстраЧелы», – вдруг произнесла она и я даже почти рассмеялся. Мне стало приятно, что она смотрела ту же передачу, что и я.
Всегда любил её умение разрядить даже самую накалённую обстановку, сейчас мне этого не хватает.
Для юного сердца это было больше романтическое приключение, но, когда я прислонился лицом к стене, улыбка моментально сползла с губ.
– Ну и вонь! Днём я не заметил.
– Смотри уже! Есть что-то новенькое?
Сужая веки до ширины щели, я напряг зрение.
– Ааа! – меня будто откинуло от стены.
– Что?!
Нет, неужели снова эти кошмары. Это уже не было просто тенью в коридоре, тень по сравнению с этой чертовщиной была божьим одуванчиком. Сейчас, тысячи кишащих червей обвили ржавые прутья клетки из-за чего те стали толще. Огонь от свечей дёргался, словно кто-то дул на него. Я успел лишь моргнуть, как черви сползли с решётки и кинулись к щелям, в мою сторону, и ещё…
