– Суровый человек…
– Да уж. Хэйкити ни разу не съездил с дочерью к жене. Таэ тоже не бывала у него в мастерской.
– И с Масако Таэ отношений не поддерживала?
– Конечно, нет. Для Таэ Масако была разлучницей, которая увела у нее мужа. Она должна была ее ненавидеть. Это же женщина.
– Ого! А ты, оказывается, спец по женской психологии.
– Скажешь тоже…
– Раз Токико так волновалась за мать, чего к ней не переехала?
– Понятия не имею. Я же не специалист по женской психологии.
– А Аяко, жена брата Хэйкити, ладила с Масако?
– Похоже, да.
– Дочерей отправила к Хэйкити, они жили у него в доме, как само собой разумеется, а сама с Масако жить не захотела, хотя места хватило бы всем.
– Не знаю. Может, была какая-то ссора…
– А с Хэйтаро Хэйкити часто виделся?
– Кто их знает… В книжке об этом ничего не сказано. Хэйкити часто бывал на Гиндзе в галерее «Медичи» и, наверное, видел там Хэйтаро. Они вполне могли там сойтись.
– Хорошо. С предисловием вроде как разобрались. Вывод такой: Хэйкити Умэдзава, как многие творческие личности того времени, отличался эксцентричным поведением, что создавало ему много проблем в отношениях с людьми.
– Точно. Ты это тоже имей в виду.
Митараи недоуменно уставился на меня.
– Что я должен иметь в виду? У меня, слава богу, есть моральные принципы, и я таких людей, как Хэйкити, совершенно не понимаю… Короче, предисловие кончилось. Давай теперь со всеми подробностями об убийстве Хэйкити.
– Ну уж в этой теме я знаток.
– Да что ты говоришь? – Митараи шутливо ухмыльнулся.
– Я все наизусть помню. Держи книжку. Ага! Открой-ка страницу с рисунком.
– А ты, случаем, не преступник?
– Не понял.
– Это было бы замечательно. Я бы тебя разоблачил, не слезая с дивана. Протянул руку, набрал полицию, раз – и тайна раскрыта. Может, ты и это дело сотворил?
– Что за чепуха?! Это же сорок лет назад было. Ты что, забыл? Сколько же лет мне сейчас?! «Раз – и тайна раскрыта»… Я не ослышался?
– Не ослышался, не беспокойся. А для чего тогда я слушаю твою скучную лекцию?
Я непроизвольно хихикнул.
– Послушай, это ведь не заурядное дело. Тут даже классному детективу не разобраться.
Митараи громко зевнул:
– Ладно, давай дальше.
– Двадцать пятого февраля, около полудня, Токико вышла из дома Умэдзавы и поехала в Хоя к матери. На следующий день утром, около девяти, она вернулась в Мэгуро. Как раз в эти дни, двадцать пятого и двадцать шестого февраля, в Токио вспыхнул военный мятеж и выпало рекордное за тридцать лет количество снега. Это важное обстоятельство. Вбей это в свою самодовольную голову.
Вернувшись домой, Токико стала готовить завтрак для Хэйкити. Он ел все, что бы она ни приготовила, доверял – все-таки родная дочь.
Токико принесла завтрак в мастерскую без чего-то десять. Постучала, отец не отвечал. Она обошла постройку и заглянула в окно. Хэйкити лежал на полу в луже крови.
Перепуганная Токико позвала из дома мать и сестер. Вместе им удалось сломать дверь. Хэйкити был мертв. Он лежал на боку, затылок был размозжен каким-то тяжелым плоским предметом, возможно, сковородой. У него обнаружили ушиб головного мозга, перелом черепа, повреждение мозговой ткани, кровотечение из носа и рта.
В ящике стола лежали деньги и какие-то ценные безделушки. Преступник их не тронул. Там же, в ящике, обнаружили те самые странные записи.
Вдоль северной стены мастерской выстроились одиннадцать картин, которые Хэйкити называл трудом всей жизни. Никаких повреждений на них не было. Последняя, неоконченная картина стояла на мольберте.
