Я внезапно понял, что Ветка может меня и не захотеть… А зачем ей темнорожий татарин, когда рядом есть светлокожий русский? Понятный, простой, веселый…
Ванька так языком работал, ни одна девка не могла устоять. Я по сравнению с ним — бревно с глазами… Нет, мне девок тоже перепадало, а я и не отказывался, дурак что ли? Но все равно их и вполовину не было столько, сколько у Ваньки. И я знал, что, если он себе цель поставит, то добьется.
И Ветку себе заберет.
А я?
А мне что делать?
Она же моя! Моя!
В такие моменты внутри просыпалась черная, дикая ярость, хотелось крушить, бить, резать, в ушах свистела плеть и слышался тяжелый перестук копыт. Как раньше просто было предкам! Понравилась тебе женщина, приехал, через седло перекинул и увез!
А потом, через неделю, в село наведался, калым привез за жену… И все хорошо!
А тут как быть?
Как заставить Ветку обратить внимание на себя? А не на зубоскала и обаятельного гада Ванька?
А может… Может, и в самом деле, силой забрать? А почему нет? Она мне верит, она пойдет за мной… Запру в комнате, буду говорить и убеждать, пока не согласится…
Мысли эти отдавали безумием, сладким и порочным, а, главное, вполне реальным.
Ветка училась в десятом, до совершеннолетия год еще, но могут расписать, если беременная будет…
Обычно на этом моменте поднималось внизу все, чему положено подниматься у нормального парня при мысли девочке, которую он хочет, а фантазии приобретали откровенно порнушный характер. Если такое случалось ночью, то я себя сдержать не мог, тянулся успокаиваться привычным всем парням способом. А потом было дико стыдно. И в глаза Ветке, наивные, зеленые, такие искренние и теплые, смотреть невозможно.
Она меня братом считала, а я ее за ночь по сто раз нагнул и поимел во всех позах…
И на Ванька смотреть тяжко, потому что он меня тоже братом считал. А я его убить хотел. Не всегда. Но когда смотрел на нее, зубоскалил по своей привычке… Когда в глазах его похоть и голод, со своими созвучные, читал…
Я ведь пытался с собой справиться.
Жизнь, кстати, не плоховала тоже, подкидывала без конца проблем, словно помогала отвлечься от неподходящей мне девочки.
Бабка, постепенно, но неотвратно впадала в маразм, сиротское пособие перестали платить, а на работе требовали, чтоб не в школе сидел, а полный рабочий день работал. И вообще, кому нужны эти одиннадцать классов? Давно надо было бросать, идти учиться в каблуху и работать, как все нормальные пацаны.
На дворе было начало двухтысячных, жирные, веселые годы, когда такому парню, как я, рукастому и не дураку, имелась вполне реальная возможность заработать. И я ее не упускал, понимая, что никому я нахрен не сдался в этом мире.
Это у Ванька имелся прочный родительский тыл. Его предки, пусть и небогатые, но и не бедные по меркам нашего города, помогали то правами, то тачкой, то баблом, то возможностью подработать… У меня такого не было.
Приходилось крутиться, чтоб бабку содержать, дом хоть немного поддерживать, да и самому выглядеть нормально. Обноски и “прощай молодость” уже были неактуальны.
В итоге мои страдания по Ветке не то, чтоб наглухо прошли, но как-то забились… Я и с Ваньком-то не каждый день виделся, иногда по неделям не встречались…
Ну и доигрались, что чуть не потеряли нашу подружку.
Потом-то, конечно, все вернули.
Все позиции отыграли.
И как-то в итоге… Пришли к общему знаменателю, что ли…
