– Да, лапочка. Так.
Первое нежное прикосновение его языка заставило ее затрепетать. Саксан услышала тихий стон и обнаружила, что он исходит из ее горла, перемежаясь с низкими приглушенными вздохами, издаваемыми Ботолфом. Оторвавшись от ее рта, он начал целовать ее нежное горло и шею.
Она запустила пальцы в его густые черные волосы и запрокинула голову, отдаваясь ему.
Как ни странно, но именно этот красноречивый жест покорности помог Ботолфу прийти в себя. Скрипя зубами, он отпустил Саксан и постарался совладать с эмоциями. Это было непросто сделать, особенно под пристальным взглядом потемневших от страсти сапфировых глаз.
Зная, что она невинна, он все же с трудом мог управлять сжигавшей его страстью. У Саксан внутри полыхало пламя, она откликалась на каждое его прикосновение, и взаимное желание казалось непреодолимым, но проезжая дорога вряд ли была подходящим местом для подобных занятий.
– Это все? – прошептала она с волнением.
– Гораздо больше, чем я ожидал. – Ботолф осторожно отвел пряди блестящих волос от ее пылающего лица, почувствовав, как дрожит его рука. – Девочка, знаешь ли ты, как близок я был к тому, чтобы взять тебя прямо здесь, на дороге?
– Кто-нибудь мог увидеть, – только и сказала она.
– Несомненно. Однако остановило нас вовсе не это, – проговорил граф, вставая и помогая ей подняться.
Он больше не сказал ни слова, и Саксан злилась на себя за то, что тоже ничего не могла придумать. Они вернулись к лошадям, и граф отправил Весли сказать остальным, что Саксан нашлась и можно продолжать путь. Ботолф посадил девушку в седло и повел Миднайта в поводу. Саксан с недовольством наблюдала, как он привязывал коня к фургону с провизией, и, когда граф помог ей войти в карету, поняла, что упустила единственный шанс побега.
Кавалькада остановилась на ночлег, и Саксан рано легла спать. Ей не сиделось с Ботолфом и его друзьями: жар недавнего поцелуя был все еще очень силен. Девушка не пошла в приготовленную ей палатку, а проскользнула в карету к Питни. Саксан не терпелось рассказать брату о своем первом поцелуе, не упоминая, однако, о тяжелом теле и горячем дыхании графа. Несмотря на волнения этого дня, она быстро уснула.
Когда утром мать присоединилась к Ботолфу за завтраком у костра, он заметил, что та чем-то озабочена. «Что-то случилось?» – подумал граф, но промолчал. Разгадка пришла чуть погодя.
– Возможно, с моей стороны глупо придавать этому значение, – процедила леди Мери сквозь зубы, сопровождая сына к карете, где находились Саксан и Питни. – В конце концов, они брат и сестра…
Взглянув на спящих, Ботолф попытался улыбнуться, хотя на самом деле почувствовал укол ревности при виде Саксан, свернувшейся в объятиях Питни.
– Они близнецы, мама. Вместе лежали в утробе матери. Не думаю, что можно быть ближе друг к другу.
– Конечно, ты прав, – согласилась леди Мери. – Они также милые дети.
– Не забывай, что один из этих детей спас мою жизнь, рискуя своей.
– А другая пыталась отнять твою жизнь, хотя я до сих пор не могу в это поверить.
– Согласен, но ее горе было слишком велико, чтобы утешиться слезами. Саксан можно понять. Поэтому я и не стал наказывать ее за то, что она хотела сделать. Эти двое похожи на детей, когда спят, но они не дети. Питни теперь рыцарь и, я уверен, будет мне верно служить. Саксан… ну, в ней еще много детского, но она женщина, созревшая для брака. – Ботолф повернулся, чтобы уйти, и тихо добавил: – Более чем созревшая. Я пошлю за ее братом Тоддом, когда мы вернемся в Регенфорд. Мне нужно поговорить с ним, – твердо закончил он, бросив быстрый взгляд на изумленную мать.
