И вот теперь я проезжала по тем улицам, по которым полгода назад, в начале декабря брела пешком, кутаясь в тонкое пальтишко. Не потому, что у меня не было денег на нормальное, тёплое, а потому что мне казалось, что в последнем я выгляжу толстой.
Потом я устроилась на две работы и раз в месяц ездила волонтёром в социальный центр для несовершеннолетних одиноких матерей в трудной жизненной ситуации. Поэтому все глупости касательно мнимой пухлости собственной фигуры выветрились из головы с приходом крещенских морозов.
Мы свернули в центр района и припарковались на закрытой территории новостройки, свечкой возвышающейся над трёхэтажными домами сталинской эпохи.
Выбравшись на улицу, я почувствовала себя свободной. Вот сейчас возьму и уйду, гордо мотнув головой! И не нужен мне ни обед, ни милостыня новых родственников! Хотя тогда я действительно буду дурой, какой меня и считает Ярослав.
Нет, наследство мне пригодится, как ни крути, глупо отказываться! Лучше потерпеть не самое приятное общество, но остаться при деньгах.
Я собиралась спустя час извиниться и тихо уйти, сославшись на головную боль. Она и вправду сдавливала виски металлическим обручем, а таблетки в сумке не было.
Консьержка, женщина средних лет с видом «владычицы морской», увидев меня, поднялась с места, сняв очки, и уже собиралась задать вопрос, что мне угодно, как заметила Ярослава. Он шёл чуть поодаль, и держательница коридора заулыбалась, приветливо поздоровавшись с нами обоими.
— А Анастасия Павловна с гостями уже поднялись, — произнесла она таким тоном, будто речь шла об императрице. Интересно, в обязанности консьержа входит запоминание всех жильцов по имени-отчеству? Вероятно, да.
Мы прошли по ковровой дорожке к одному из лифтов, бесшумно распахнувших зеркальное нутро, стоило только нажать кнопку вызова. На этот раз, помня о замечании спутника, я подождала, пока в лифт первым войдёт он.
— Испугалась, снежная?
Я лишь покачала головой. Делать замечания этому типу бесполезно. Он только рад меня подзадорить.
Двери закрылись, и я вспомнила сцену из «Пятидесяти оттенков серого». Грей и Анастейша в лифте начинают целоваться так страстно, будто у них не будет больше ни одной свободной минуты наедине. А ведь до этого они были едва знакомы…
Чёрт! Что за глупости лезут в голову!
На двадцать первый этаж мы ехали секунд десять. И всё это время я чувствовала, как мой спутник рассматривает меня со спины, будто свиную тушку в мясном ряду.
Мне хотелось повернуться и сказать что-нибудь колкое. Мол, нехорошо пялиться, но я сдержалась и тяжело вздохнула, мечтая лишь о том времени, когда обед закончится, и я обрету свободу.
Вряд ли мы станем часто видеться с моими вновь обретёнными родственниками. Да и назвать их так тяжело, разве что тётку Эльвиру и её сына, да маленького Платона. Мальчик — единственный из всех, кого я не могла обвинить в скрытых мотивах.
Остальные будут рады, если мой брак с Ярославом не состоится. Впрочем, конечно, так и будет. Надо порадовать их и плюнуть на мифический миллиард рублей, в существовании которого я не верила.
Откуда у моего отца миллиард? « Оттуда же, откуда и недвижимость, украшения и фирма», — ответил внутренний голос, и я согласилась. мы совсем не знали друг друга.
— А мы вас ждём, — Ольга Денисовна будто специально вышла на площадку возле двери, из-за обилия искусственных цветов в кадках выглядящей как холл частной клиники или какого-нибудь офиса.
