Только неотложные случаи - страница 21

– суданских глинобитных хижин, – вокруг которых вились утоптанные земляные дорожки. Единственная проселочная дорога вела на юг, от рыночной площади Йироля до армейских бараков. По бокам ее росли манговые деревья – как в Орукуне. Вторая улица шла перпендикулярно первой, мимо госпиталя Красного Креста и общежития для персонала. Это были единственные бетонные здания в городке, не пострадавшие от обстрелов.

Акушерка из Колумбии по имени Изабелла приехала встречать меня на аэродром. Эта миниатюрная темноволосая девушка заметно рассердилась, когда узнала, что я впервые участвую в миссии. Две медсестры до меня досрочно разрывали контракты, и в госпитале возникала острая нехватка персонала – Изабелла опасалась, что ситуация повторится снова. Она спросила, есть ли у меня опыт использования полевой радиостанции. Я сказала, что в Брисбене работала спасателем на пляже и отвечала за связь. Она интересовалась, не против ли я мыться на улице, умею ли готовить, могу ли управлять внедорожником. У них было несколько Ленд Крузеров, но водителей не хватало. Готова ли я рулить по грязи глубиной пятнадцать сантиметров?

– Никаких проблем, – был мой ответ. Все это страшно мне нравилось.

Йироль оказался еще меньше Орукуна. Местные жители в обносках с чужого плеча высыпали на улицу: все очень высокие, очень худые и очень любопытные, они без стеснения глазели на мое непривычно белое лицо в окне внедорожника. Дети, в каких-то хламидах или просто голышом, бежали за нами и улыбались мне. По обочинам дороги росла высокая трава, потом зеленый кустарник и колючие акации.

Изабелла показала мне на здание госпиталя. Красный Крест избрал Йироль в качестве базы для своих операций в Южном Судане, потому что госпиталь там уже был: его построили британцы в колониальный период, в первой половине ХХ в. После небольшой реновации он превратился в полноценную клинику со стационаром, амбулаторией и родильным отделением. Последним управляла Изабелла, первыми двумя – французский доктор по имени Виктор. Медсестра из Швейцарии, Одри, отвечала за программу по борьбе с онхоцеркозом, так называемой «речной слепотой», очень распространенной в Южном Судане. Луис, глава офиса, тоже швейцарец, ранее участвовал во многих миссиях Красного Креста; он очень любил двух кошек, прибившихся к нашему общежитию.

Наконец, там был Лео – инженер по водоснабжению и ассенизации, с которым мне предстояло тесно сотрудничать. Лео отвечал за бурение скважин в деревнях прилегающих регионов, а я должна была обучать местное население правильно ими пользоваться. Да, Красный Крест занимается и такими вещами. Вода – очень ценный, жизненно важный природный ресурс, и, участвуя в долгосрочных программах по обеспечению водой местных жителей, сотрудники Красного Креста завоевывали доверие к себе. Оно помогало организации вести более щепетильную работу, в том числе следить за положением военнопленных, обеспечивать защиту гражданскому населению и напоминать о «правилах войны» противоборствующим сторонам. Гражданская война в Судане шла на спад, Южный Судан должны были вот-вот объявить независимым, и Красный Крест активно занимался вопросами водоснабжения. Организация составила длинный список поселков, где требовались скважины – за три года планировалось пробурить около восьмидесяти.

Я мало что знала о водоснабжении и ассенизации, когда приехала в Судан, и никто меня в курс дела не вводил. Все, что требовалось по программе, я узнавала из книг, дожидавшихся меня в Йироле. Я держала рот на замке, глаза – широко открытыми, и много читала.