Вскоре после перевода меня отправили чистить рану пожилой женщине-аборигену, выдав пинцет и перекись водорода. Но я, вроде как, привыкла к тампонам и йоду.
– Это зачем? – поинтересовалась я.
– Вытаскивать личинок, – ухмыльнулась другая сестра мне в ответ.
– Заливаешь рану перекисью, личинки высовываются, и ты их вытаскиваешь за головы пинцетом.
Пожилая пациентка лежала смирно и ласково улыбалась все долгие часы, пока я промывала ей рану на ноге и охотилась на крошечных паразитов. У меня даже выработался собственный ритм, и это радовало. Как я впоследствии узнала, таких пациентов в больнице было навалом. Открытые раны на жаре немедленно привлекали насекомых, так что личинки плодились и множились. Помню, однажды мне попалась женщина с инфицированной раной на голове, у которой ими кишел весь скальп.
Еще одной проблемой, типичной для Элис, оказались травмы при ДТП. Поблизости ежегодно проходили гонки на мотоциклах, непременно сопровождавшиеся многочисленными авариями. Мотоциклисты разгонялись до бешеных скоростей на нашем пустынном шоссе и сталкивались, к примеру, с верблюдом. Немало неприятностей доставляли и туристы: они ехали через Элис-Спрингс с севера на юг в своих древних домиках на колесах с перетертыми ремнями безопасности. Когда такой транспорт с семью-восьмью пассажирами попадал в аварию, это было ужасно. Однажды при столкновении из крепления выскочил газовый баллон и проломил девушке грудную клетку. Когда ее доставили к нам, у нее в груди зияла дыра размером с этот баллон.
Следующим видом травм, распространенным в Элис, были последствия пьяной драки. Алкоголизм вообще представлял там серьезную проблему и, к тому же, приводил к насилию, отчего в больницу тек непрерывный поток окровавленных драчунов. Простого решения тут не существовало; со временем ты к этому привыкал, а кое-какие эпизоды казались даже забавными.
Помню, в один особенно загруженный день я отвечала за прием пациентов, пока старший персонал занимался двумя тяжелыми случаями с кодом 1: жертвой ДТП и сердечным приступом. В отделении царила неразбериха, в зале ожидания скопилась уйма людей. Моей обязанностью был первичный осмотр, в котором я тогда еще не поднаторела. Пациенты сильно возмущались длительным ожиданием. И тут на пороге появился Джонни, парень из аборигенов, завсегдатай пьяных посиделок, которые местные устраивали в пересохшем русле реки. Ему определенно не мешало помыться, и пахло от него неважно, кроме того, он почему-то был босиком. Пока он пробирался к моему посту, остальные в зале ожидания возмущенно фыркали. Чертовы расисты, – подумала я. Может, он не отличался любовью к водным процедурам, но все-таки был местным. Я хорошо его знала.
– Систер, – просипел он, – у меня чёт с ногами.
– Что ты имеешь в виду, Джонни?
– Да я вот шел сюда от самого центра, и теперь с ними чёт не то.
Я перегнулась через стойку, чтобы посмотреть на его босые ноги с мозолями и потрескавшейся кожей.
– Приятель, у нас тут куча народу, – сказала я ему. – Вряд ли мы сможем заняться ими сегодня.
– Систер, с ними вообще швах, – настаивал он.
– Ладно, Джонни, присядь. Посмотрю, что мы сможем сделать.
Он развернулся, и тут я увидела здоровенный нож, торчащий у него прямо между лопаток.
– О боже! Немедленно вернись, – воскликнула я, выскакивая из-за стойки и спеша навстречу ему.
– Что с твоей спиной, приятель?
