— И часто тебя так?
— Нет, просто обстоятельства так сложились, — замолкаю. Не рассказывать же таксисту о развалившемся браке. — В общем, неважно, — телефон снова трезвонит, и я отвечаю не глядя, потому что кроме мамы мне никто и звонить не может. Лёша в блоке, Катя не позвонит, она еще спит, всегда любила дрыхнуть все выходные. Хотя, может, это я так думала, а на самом деле она с моим почти бывшим мужем была все время. — Да.
— Наконец-то, Кариш, — родной голос без ножа режет. Лезвием по перепонкам проходится и в сердце острием входит. Мне словно удавку на шею набрасывают и затягивают с каждой секундой туже. — Я волновался. Мы можем поговорить?
Поговорить? Возмутительная наглость. Даже слов не нахожу приличных, чтобы ответить. В горле ком собирается, а на глаза слезы наворачиваются, так что приходится моргать чаще, чтобы не разрыдаться в машине. Тимур тоже удивительно затихает. Музыку выключает, понимая, что у меня важный разговор. Мы сворачиваем во двор. Я жестами показываю, как проехать в паркинг. Мое место свободно, я пальцем вывожу на панели цифры, а у самой пульс шкалит.
По-хорошему мы должны с Лёшей сесть за стол переговоров, чтобы просто разобраться, понять, в какой момент все пошло не так. Разойтись на нейтральной ноте. Но я не могу. Стоит о нем подумать, как память подбрасывает их поцелуй с Катей, и это зрелище меня уничтожает. Спрятаться хочется так далеко, чтобы не достали больше никогда. Но я знаю, что сейчас от меня не будет толку: я так и продолжу кричать на Лёшу, называть его последним мудаком и указывать на дверь. А еще чем-нибудь швыряться в его сторону. Потому что я не знаю других способов выпроводить человека из квартиры. Можно, конечно, встретиться на нейтральной территории, но там разговора по душам не выйдет. Мы опять поскандалим, только будем громко шептать и перебрасываться завуалированными шпильками, проверяя, чья больнее уколет.
— Нет, — выдавливаю из себя коротко и сбрасываю вызов. Перевожу телефон в беззвучный режим. Лёша звонил с неизвестного номера, купил вторую симку, чтобы связаться со мной? Зря. Мне несложно и этот номер в блок отправить.
— Все в порядке? — Тимур глушит двигатель и отстегивает ремень. Я же просто глубоко дышу. Пошевелюсь — и точно разрыдаюсь.
Обида гложет. Терзает сознание, которое не готово с ней справляться. Исчезнуть бы. Забыться. Мозг отключить, а вместе с ними и чувства. Чтобы больше не думать ни о чем, не анализировать. Провалиться в пропасть и лететь, считая секунды, которые в бесконечность сольются. И не вспоминать, как было хорошо и как омерзительно стало.
И в квартиру возвращаться не хочется. Потому что там все еще напоминает о Лёше. Он одежду не всю забрал. Комната его парфюмом пропахла, в ванной стойкий запах пены для бритья. После его звонка это будет контрольным в голову. Я не выдержу. Мне нужно переключиться.
Способ приходит сам собой. Ровно в тот момент, когда ладонь Тимура легонько сжимает мое плечо. Клин клином вышибают. Пусть больно, пусть неправильно, пусть не вовремя. Но я не готова бороться правильными методами. Мне нужна экстренная помощь.
Смотрю на обеспокоенное лицо Тимура. Оно совсем рядом. Он по глазам моим рыщет, словно в зрачках ответ написан. Хотя, может, и написан, но точно зашифрован. Щеки обдает его горячим дыханием, и я решаюсь на безрассудство:
— Поцелуй меня, — не прошу — молю, но так тихо, что сама себя едва слышу.
