Там, сжавшись в комочек и молясь об успешном завершении пути, задала вопрос, внезапно пришедший на ум:
– А вы в одной комнате спите с женой на отдыхе?
– Да, – коротко ответил он.
Его ответ был равносилен нокауту. Как же так?
Меня словно размазали по стене. Я вжалась в кресло, и горе вместе с ужасом, превратившиеся в моем воображении в страшное существо, охватили меня своими щупальцами.
Когда вошли в квартиру, я сразу ушла в спальню и не выходила. Через десять-пятнадцать минут он буквально ворвался с немым вопросом на потемневшем лице Я гладила его рубашки. Показала язык и отвернулась. Просветлев, вышел так же молча. Может, он подумал, что я собираю вещи? У меня в тот момент таких мыслей еще не было.
За неделю острота новости о поездке сгладилась. Был вечер пятницы. После вкусного ужина Лев улегся на диван, места на котором для меня не было, а развернуть эту «книжку» он и не думал. Я подтащила поближе плетеное кресло-качалку и уселась рядом.
– Вот сколько мне дней рождений пережить нужно за год? – сам себе с улыбкой задал вопрос он.
– Вроде бы все закончились.
И он начал перечислять эти даты своих близких родственников, начиная с марта, когда родился сам. Вспомнил всех, потом, встрепенувшись, сказал:
– О, Валентину забыл, – сказал, как пулю выпустил.
– Ты еще и Катерину забыл, – с горечью сказала я и, встав с кресла, ушла в спальню.
– Катюша, да с тебя все начинается, – пытаясь сгладить свой промах, прокричал он вслед.
Но стало ясней ясного, что меня в его жизни нет. Все эти страстные объятия не стоили и ломаного гроша.
Я пыталась читать – буквы не хотели складываться в слова, пробовала вязать – рисунок сбивался ряд за рядом. Заболел зуб. Он ныл и ныл, как надоедливый соседский ребенок, и не было никакого сладу.
Среди ночи он спросил:
– Ты спишь или болеешь?
– Сплю.
Короткий секс, и он отвернулся, засыпая.
Рано утром попросила:
– Отвези меня к стоматологу.
– Может, дотерпишь до понедельника и пойдешь к своему врачу?
– Не собираюсь мучиться еще двое суток, – буркнула я, чувствуя себя несчастной до глубины души.
Мы сели в машину и поехали туда, откуда я могла уже никогда не вернуться.
– Ты там надолго? – спросил он.
– Наверное, час, – ответила я, понимая, что вопрос задан просто для проформы.
Несмотря на субботний день, клиника неподалеку от моего дома работала. Принимала доктор, женщина лет тридцати пяти или чуть старше. Она переспросила:
– А может, вы до понедельника дотерпите и пойдете к своему врачу?
Я удивилась странности задаваемого вопроса и ответила:
– Но вы ведь тоже врач, я доверяю вам.
Болело где-то под коронкой, в районе зуба мудрости. Врач обследовала область боли и ввела укол с анестезией. Предполагалось распиливание коронки, удаление моста, а там уж – по ходу выявленной картины.
Спустя пятнадцать минут, выяснилось, что заморозка не действует совершенно, и доктор ввела дополнительную дозу обезболивающего средства. Десна мгновенно превратилась в глыбу бесчувственного льда. Доктор сломала уже пять буров, а коронка все не поддавалась. Хорошо была сделана, на совесть. Доктор нервничала.
Внезапно у меня резко потемнело в глазах, потек ручьями пот, жестокая судорога свела грудь. Махнув рукой, чтобы доктор прекратила пилить, я села и, налив в стаканчик воды, пробовала пить. Вода выплескивалась, руки тряслись, грудь разрывал страшный кашель.
– Зачем вы встали? Вот вам и стало плохо, – принялась отчитывать меня врач.
