– Ты можешь мне помочь? Кара, ты можешь идти?
– Н-нет… Мне… Меня тошнит, мне плохо… Это ты ее забрал, да? Ты отнял у меня дочь?
– Я приехал поговорить. И… У тебя есть дочь?
2. Глава 2.
Каролина.
– Вяземский, верни мою дочь… Прошу тебя, – силуэт Глеба размывается от предательских, струящихся по лицу слез. – Ты хочешь так меня наказать, да? Считай, что наказал… Я раздавлена, уничтожена, я… Проси что хочешь, только верни…
– Я не знал о твоей дочери, Лера.
– Каролина! У меня теперь другое имя, а Лера… Она умерла… Шесть лет назад Лера попала в аварию и не выжила, а я… Я теперь другой человек, Вяземский, я…
– Вставай, Кара, – приказывает он мне. – Что толку впадать в ностальгию? Если ребенок пропал, надо что-то делать!
Вяземский протягивает мне руку и помогает подняться с пола – грубовато и спешно, словно я мешок с картошкой. Кажется, в его глазах мелькает что-то напоминающее брезгливость… Дрожащими руками расправляю складки на платье и оглядываюсь по сторонам: все те же перевернутые стулья, разбросанные вещи, игрушки Миланы на полу… Картинка намертво впивается в сознание, заставляя, наконец, осознать происшедшее – у меня похитили дочь… Кто-то украл моего ребенка. И это не Глеб…
– С кем ты связалась, Кара? – грозно произносит Глеб, возвышаясь надо мной. – Вспоминай, кто мог желать тебе вреда? И прекрати уже выть, раздражает.
Глеб прохаживается по моей разгромленной квартире, внимательно все осматривая. Неторопливо ступает из комнаты в комнату, включает и выключает свет, заглядывает в окна.
– Я думала это ты, Глеб, – блею я. – Так ненавидеть меня больше никто не может.
Вяземский оборачивается, словно вздрогнув от моих слов. Больно, да? Попала в точку или задела за живое? Сковырнула струп со старой гнойной раны? Мерзкой и зловонной? Или ты думал, что все забудешь, милый? Сунешь мне подачку и заживешь спокойно со своей женой Анечкой? Где, кстати, она? Конечно, я молчу, пряча мысли за панцирем благоразумия. Надо понимать, Вяземский единственный, кто может мне помочь. Придется терпеть и соглашаться на его условия, ведь так?
– Ты звонила няне или… С кем оставался ребенок, пока ты…
– Телефон няни недоступен. Сейчас я в полицию позвоню. Пусть осмотрят квартиру, снимут отпечатки пальцев и…
– Не вздумай, Кара! Разве ты не понимаешь, что навредишь себе этим? К нам и так приковано внимание всего города. Или ты хочешь, чтобы папарацци узнали, кто ты на самом деле? Следственный комитет будет копать и спрашивать о прошлом. Твоих врагах и…
– Мой враг только ты, Вяземский! Ты и твои родители! – выкрикиваю пылко.
– И в чем я провинился, Лера? В том, что предпочел тебе порядочную девушку из профессорской семьи? Ну извини, бывает! Я не из тех, кто прощает измену. Благодари бога, что я не начистил рыло твоему Харину, а просто… А просто отпустил вас на суд божий.
– Что?! Ты верно бредишь, Глеб? Какой Харин, о чем ты вообще…
Замолкаю, словно меня ударила молния… Так вот, что думает обо мне Вяземский… А я все эти годы гадала над причиной, по какой от меня избавились.
Зажмуриваюсь, словно проваливаясь в прошлое. Окунаюсь в колодец воспоминаний, заново переживая боль.
Под ногами шуршит гравий, когда я легко ступаю по дорожке. Заглядываю в маленький уютный пруд, любуясь японскими карпами, срываю веточку цветущего шиповника и иду дальше, услышав знакомые голоса из сада. Я специально не предупредила о визите – задумала сделать Нине Ильиничне сюрприз. Так и вижу ее распахнутые добрые глаза, устремленные на меня. И как наяву слышу голос:
