Не понимаю, сколько проходит времени – минута или целая вечность? Или все же минута? Обнаруживаю себя лежащим на сидении небольшого микроавтобуса. Надо мной маячит лицо врача в смешных очечках, а справа сидит взволнованный Свирепый. В свете тусклой лампы толстая цепь на его шее переливается, как гребаный самоцвет.
– Где…я? – выдавливаю хрипло, облизав пересохшие губы.
– Тише, тише, Глеб Андреевич, вы потеряли много крови, хоть рана и прошла по касательной. Вас зацепила пуля. А Иван Васильевич наложил повязку. Жить будете, – мнется он. – Зря я разрешил вам самовольно гулять по территории, надо было оставить вас в машине и…
– Как это зря? Я увидел похитителей и вывел заложников из здания, пока ваши ребята кидали дымовые завесы черт те куда! И прикрывал девочку своим телом, пока вы ловили бандитов. Кстати, где они? Удалось поймать?
Боже, только не говори, что они убежали… Такого провала Каролина не потерпит. Она просто не простит… Да и я, заплативший Свирепому целое состояние, не потерплю такой халатности. Прищуриваюсь, чтобы разглядеть ответ в глазах Всеволода… Он может ничего не говорить, я уже знаю…
– Им удалось скрыться, – тягостно выдыхает он.
– Господи! Вас же была здесь целая куча! Как вы могли допустить это?! Знаете что, вы…
– Я верну часть гонорара, не беспокойтесь, – Свирепый поднимает ладони в примирительном жесте. – Мы недооценили преступников. В кустах их ждали еще двое неизвестных. В темноте мы не смогли разглядеть их приметы. Они замаскировали машину ветками, словно ожидая подходящего момента, чтобы свалить. Преступники готовились к отъезду.
– Я услышал обрывки разговора похитителей. Приказа оставлять девочку в живых не было. Думаю, они хотели убить заложников и вывести тела в лес.
– Возможно. Мне сразу показалось странным, что на территории не оказалось машины.
– Почему ваши парни не изучили местность до операции по захвату? Черт, о чем уже сожалеть? Где девочка? – приподнимаюсь на предплечьях, морщась от боли.
– В другой машине, с няней. Она тоже ранена, но не так серьезно, как вы. Отделалась легким испугом, если можно так сказать. Милана в порядке, я уже обрадовал Каролину хорошей новостью, – довольно потирает руки Свирепый.
– То есть вы не собираетесь их ловить?
– А как я это сделаю? Я могу лишь отдать папку с материалами дела следственному комитету. Заявление от родственников няни есть, за Каролиной дело не станет.
– Станет! Вот увидите, она ничего не будет писать. Каролина не в том положении, чтобы светиться. И не говорите мне, что не знаете об этом, – вспыхиваю я.
– Достаточно заявления похищенной женщины, чтобы следаки начали шевелиться. Глеб Андреевич, куда вас везти – домой или в больницу? В принципе, тугая повязка остановила…
– Домой, – бросаю сухо. – Я обещал Каролине доставить ребёнка в целости и сохранности. Родственникам няни сообщили, что она нашлась?
– Да, не волнуйтесь.
Крови больше нет. Вместо нее и оторванного мокрого рукава – чистая марлевая повязка. Пожалуй, о ране ничего не напоминает, кроме повязки и тупой ноющей боли. Теперь я могу предъявить права на эту строптивицу… Я спас ее малышку, как и обещал. А она обещала дать… Каре теперь не отвертеться. Я лишь отдохну немного, оклемаюсь от ранения и тогда…
Кажется, остаток пути я сплю, провалившись в поверхностный сон. Меня осторожно будит Свирепый, коснувшись плеча.
– Глеб, мне помочь вам? Вместе зайдем и расскажем Каролине о наших злоключениях?
