– Аленушка… – строго начала Ольга Алексеевна, но Алены уже и след простыл. Стукнула дверь в спальне – побежала к отцу, расспрашивать, любопытничать. Вместо субботнего любовного спокойствия – обиженная беготня, стук дверей… Господи, как же это оказалось трудно! Одно дело – сгоряча совершить благородный поступок, и совсем другое – ежеминутно пожинать последствия!..
За завтраком молчали. Ольга Алексеевна отметила, что аппетит у Нины хороший, – нет-нет, ей не жалко еды, но все же странно, такая маленькая, а съела на два сырника больше девочек. Подумала – нужно кормить, одевать, это все деньги… И тут же пристыженно одернула себя – прокормить ее они могут без всякого для себя ущерба. Зарплата у Андрея Петровича 700 рублей плюс конверт, в конверте надбавка по партийной линии, еще столько же, – получается 1400 рублей. Это, конечно, очень много – заведующий кафедрой, доктор наук, профессор получает 450. Плюс деньги «на лечение», раз в год тысяча рублей… Нет, дело, конечно, не в деньгах, – если бы дело было в деньгах! Девочка ее раздражает. Смотрит удивленно, как будто никогда не видела еду… Ольга Алексеевна одернула себя – не стоит раздражаться, Нина действительно никогда не видела красную рыбу, буженину, икру, шоколадные конфеты.
Слушая на кафедре разговоры коллег – где достать сервелат или горошек к Новому году, Ольга Алексеевна сжималась от неловкости. Водитель Андрея Петровича раз в неделю входил в Елисеевский магазин с отдельного входа, с Малой Садовой, получал продуктовые пайки – по символическим ценам, практически бесплатно.
Она не участвовала в разговорах на тему «достать», ловила ехидные взгляды коллег – что же, у нас НЕ ВСЕ равны? И отвечала смущенным взглядом – да, у нас в стране не все равны, но, поймите, это справедливо! Первому секретарю райкома много дают, но от него много и требуют – Андрей Петрович работает как проклятый!
Андрей Петрович вставал в 6:30, в 7:30 он уже стоял в прихожей в костюме – черный костюм, белая рубашка, галстук за столько лет приросли к нему, как вторая кожа. В Смольный в другом виде нельзя, не разрешена даже цветная однотонная рубашка.
При взгляде на мужа в костюме, белой рубашке с галстуком Ольга Алексеевна всякий раз испытывала секундный сильнейший сексуальный импульс, одежда «для Смольного» действовала на нее, как на других женщин военная форма. Возможно, ее привлекала власть. В отпуске, когда муж одевался свободно, как все, и казался как все, с Ольгой Алексеевной ничего подобного не случалось.
В восемь утра Андрей Петрович был в своем кабинете, и водитель никогда не привозил его домой раньше десяти вечера.
Ольге Алексеевне хотелось сказать: «С восьми до десяти каждый день много лет – попробуйте-ка! …А ведь он еще учится, постоянно учится! Раз в три года в Москву – на курсы повышения квалификации на базе ЦК КПСС, раз в месяц лекция в райкоме “Методики идеологической работы”, раз в месяц лекция о международном положении, раз в месяц приглашенный специалист читает лекцию по культуре, о театре и кино, – он должен быть в курсе. Неужели при такой нечеловеческой нагрузке он не имеет права на колбасу или зеленый горошек?!»
После завтрака устраивали Нину в детской, все вместе, чтобы Нина почувствовала – ей рады.
– Нина, ты будешь спать на диване в проходной комнате… Диван нужно будет потом поменять на раскладной, – оживленно сказала Ольга Алексеевна. – Хорошо, что у вас две комнаты, да, девочки?.. Всем хватит места…
