— А я полюбуюсь, как ты готовишь. Твои сладости очень вкусные, — надменно, но с ноткой похвалы говорит Мария.
Сменила гнев на милость? Или это всего лишь пыль, которые она хочет пустить, чтобы я потеряла бдительность? Даже интересно наблюдать. Улыбаюсь.
— Тортик для ребенка. Поэтому там обычный бисквит, заварной крем и будет небольшой акцент с его любимой ягодкой.
— Какой? Вишня? — странная женщина. Если ей нравится такой тортик, то это не означает, что каждый должен выбирать именно такой десерт.
— Вишня — идеальная для тортов, — поддакивает мадам Макара.
Я уже готова ее придушить. Вот как можно быть такой? Видно, насколько она лицемерно пытается втереться в их семью. И этот человек мне говорил еще что-то о своем стремление?
— Нет, черная смородина. Дети любят ее.
— Кислятина, — морщится мадам.
— На самом деле приятная ягода, — говорит тот самый Макар с холодным взглядом. Впервые слышу его голос. Такой низкий, грудной и чуть раскатистый. Он не торопиться и выделяет каждое сказанное слово.
— Не знаю, — сразу тушуется, а меня это веселит. Я улыбаюсь и чуть смеюсь. — По мне видно, что я к сладкому плохо отношусь. Оно фигуру портит. Аня, а вы спортом занимаетесь?
А вот тут уже обидно. Да, я не худышка. Но не жирная. Как сама шучу, веселая толстушка.
— Мой спорт — это моя работа. Если вы про фитнес, то времени нет, когда целый день прокрутишься на кухне, а вечером в магазине, то единственное желание, — замираю и смотрю на Захара. Чуть не ляпнула про одиночество. Но вовремя вспомнила. — Увидеться с Захаром, поужинать и спать...
Он чуть хмуриться, а я тушуюсь. Неужели что-то не то говорю?
— Так вот где ты пропадал эту неделю. А я думала у Светланы. Она в салоне что-то говорила о встречах, — уточняет подружка Макара и мне хочется ей волосы выдрать.
Вот видно, что копия их мать. Выводит меня специально. Но я не пальцем деланная, поворачиваюсь к ней и улыбаюсь. Люся вообще молчит. Ей видимо слова не давали, и она хлопает глазками и не вступает в дискуссию.
— Милана, — поворачивается Макар и та лишь невозмутимо размахивает руками и смотрит на их мать.
Вот жаба.
— Мне не безразлична жить Захара. Мы столько вместе прошли.
Нашлась тут защитница. Только вот глупая, не меня выставляет в плохом свете, а именно Захара.
— Прекратите нападать на Аню, — говорит его папа и мне становится приятно.
Еще один защитник.
И все правда смолкают, приступают наконец к ужину. Только вот Милана сопит, будто у нее нос сломан, а если еще что-то скажет, то точно придется поправить фейс. Мама тоже сверкает зло глазами. А я не могу заставить себя притронуться к тарелке. Кусок в горло не лезет от их взглядов.
Как только основная часть трапезы проходит и наступает очередь моего десерта. Я начинаю паниковать. Я горжусь своим тортом, только вот если они начнут его хаять прямо при мне. То расплачусь и убегу за шваброй. Вот просила же Захара принести ее мне.
Но тут заходит женщина в переднике и смотрит на меня. Моя спасительница. Готова ее расцеловать, но лишь улыбаюсь. Боже. Завтра щеки будут болеть от такой растяжки губ.
— Все готово для приготовления, — строго говорит и я тут же встаю.
— Приятного аппетита. Мне пора работать. Зай, я пойду, как закончишь, подойти ко мне. Хорошо?
— Да, малыш.
Малыш... Боже. Малыш? Я приподнимаю бровь и сдерживаю улыбку. Он тоже едва сдерживается. Видимо мое “Зай” тоже не по душе.
