– Зачем? Все ведь хорошо закончилось. Девушка в сознании.
– Ольга, – поправила я.
– Да, Ольга в сознании. Она будет в порядке.
Положение не безнадежное, как показалось нам ночью в тусклом свете телефонов. Ольга пришла в себя у больницы и заговорила. Полицейские нас допросили, сказали подписать протоколы и выставили.
– Но могла и не быть, – пожала плечами.
– Ты слишком пессимистична, – подмигнул подошедший Кирилл, водрузив поднос на стол, – Смотри на жизнь веселее. Ее раны заживут. Мы чистые и сытые. Чего тебе не хватает, рыжик?
– Брось свои замашки. И клички. Она не болонка, – вступилась Лиза, тяжело дыша от раздувшегося живота, – Кстати, время поджимает. Мы уже потеряли сутки.
Перед дорогой было решено заглянуть к Ольге и привезти ей чего-нибудь вкусного: она не в реанимации под капельницами, а в стандартной палате, так что вход свободный. Прикупив фруктов, я покинула магазин с чувством выполненного долга перед обществом и перед спасенной нами девушкой.
К вечерним посещениям как раз успеваем.
– А где Денис?
В мое отсутствие он куда-то исчез.
– Звонит отцу.
– Не пойдет с нами? – догадалась я.
– Постарается уложиться в полчаса, у них очень важный разговор.
– Думаю, мы не задержимся там на полчаса.
Больница находилась напротив заброшенного здания издательства. От него отваливались кирпичи, равномерно сыпавшиеся со стен: то сбоку, то снизу зияли дыры от них. Наверное, не всякое здание можно реконструировать. Подумалось, что ветхие дома, видимо, не понапрасну сносят, а не отстраивают. Есть события, после которых проще все разрушить до основания, чем клеить осколки камней на скотч.
С мутными мыслями я проследовала за ребятами в холодный холл, пропахший медикаментами.
– Извините, в какой палате Ольга? – Лиза облокотилась на стойку регистратуры, вызвав у сотрудницы приступ раздражения.
– Не нависайте, – отогнала ее женщина, – Какая Ольга?
– Ее привезли ночью на «скорой».
– Четвертый этаж, 102 палата, – ответила она неприветливо, – Бахилы наденьте.
Втроем, забавно шурша голубыми бахилами, что больше напоминали шапочки для душа, натянутые на ноги, мы ковыляли по лестнице. Из коридора четвертого этажа потянуло йодом. Его запах перемешался с запахом хлорки. Наша компания припозднилась, и часы, выделенные для посещений, истекали. От двери сразу повернув налево, мы буквально уперлись в лавочки для ожидающих посетителей, за ними – вереница дверей.
– Нам сюда, – повел всех Кирилл.
Палата, рассчитанная на пятерых, выглядела пустынной. Кроме Ольги, разворачивающей зубную щетку перед зеркалом, на дальней койке сидела сухонькая женщина со стеклянным взглядом, и на стуле валялась чья-то потертая пижама.
– Здравствуйте, – я поздоровалась, друзья покивали.
Ольга отвлеклась от распаковывания щетки и улыбнулась, как улыбаются хорошим бывшим коллегам, чей вид не опостылел за годы совместной работы.
– Защитники мои, – повернулась она и задохнулась от боли в ребрах, – Я, беспамятная, в этом дурдоме и не поблагодарила вас, – хриплым голосом покалеченного человека сказала она, – Все произошло слишком быстро.
– Не стоит, совершенно не за что, – отмахнулись мы.
У Ольги сотрясение, от него она и рухнула у дороги, словно подкошенная, не доползла до поселка. Еще у нее сломаны указательные пальцы. Если не учитывать кожу под грудью с тонким слоем синевы и трещину в колене, то девушка отделалась довольно легко.
