– Ну почему же, – просто согласился Зубов. – Конечно, просачивалась. Каждый день просачивается! Спецслужбы США, Грузии и общественные организации ищут «Мираж» на севере Грузии, всматриваясь в каждую пядь земли от Казбека до Гуриани. Даже на дельтапланах летают.
Мамаев хохотнул.
– С космоса фотографировали. До сих пор ищут. Пусть ищут. А охрана работает, рассказывает правду, очень похожую на байки, и аккуратно получает довольно высокую по меркам Чечни заработную плату.
– Но они должны же были рассказать, что в тоннель, ведущий якобы в Грузию, они проникают через НИИ! – не выдержал Стольников.
– Мой НИИ всегда открыт для сотрудничества. За время его работы было разоблачено более двух десятков внедрившихся агентов. Я повторяю: чтобы оказаться в институте, нужно сначала проникнуть в городок при нем. Мой «Мерседес» въехал в городок, если вы заметили, через многоступенчатую систему охраны.
Поднявшись в кабинет Зубова, они продолжили разговор. Сотрудники НИИ, охрана, рабочие, все они жили на территории городка, в котором находился детский сад, школа, магазины, получали высокую зарплату и никто не хотел оказаться вне этих стен. Сыграно на психологии местных было тонко: в условиях нужды люди держались за свои места и никто не хотел ошибиться, вновь оказавшись в родном Ачхой-Мартане или Шали, в запущенном доме, без каких-либо перспектив в жизни. С родственниками – да, встречались, выход в принципе был вообще свободный, но здесь снова работал менталитет людей, повидавших в жизни нужду. Никто не хотел частить с выходами, опасаясь быть заподозренным и уволенным. Увольнение означало возвращение из уютных квартир и удаление от магазинов, в которых килограмм баранины стоил сто рублей. В родном Ведено на фоне сияющих зданий Грозный-сити сводили концы с концами и слушали по радио новости о приезде на день рождения президента Кадырова голливудских кинозвезд, а в детском саду городка при НИИ детям на завтрак подавали красную икру, а на полдник авокадо.
Стольников вынул из кармана телефон, но связи не было.
– Пустые хлопоты, – успокоил Зубов. – Сотовая связь на территории городка есть только у меня и еще у нескольких человек, посредством которых управляются подразделения НИИ.
– Они что-то знают?
– Нет. В НИИ о Той Чечне знают только шестеро.
Ключников огляделся.
– Нас здесь вроде пятеро.
– Ты забыл о человеке, который поможет вам в «Мираже» работать с приборами и электроникой. – Зубов глянул через плечо. – Полковник!..
Дверь кабинета Зубова, ведущая в смежное помещение, открылась. Стольников обернулся и увидел Ждана.
– Лейтенант!.. – воскликнул Ключников, хохоча.
– Уже полковник, – повторил Зубов.
Одиннадцать лет назад выпускник института космических войск Ждан был одним из членов группы капитана Стольникова, побывавшей в Той Чечне.
– Значит, ты не исчез, как все, – с холодком проговорил Саша, который был удивлен, и удивление это нельзя было назвать приятным.
– Он не мог исчезнуть, – вступился генерал. – Его отец занимал высокую должность, исчезновение сына не могло пройти незаметно. Но Ждан оказался крепким орешком…
– Кто знает… – пробормотал Стольников, глядя на полковника Ждана.
Ждан изменился внешне лишь частично. Пополнел, возмужал – да, но детская непосредственность с лица не исчезла.
– И как я могу вести группу, когда в ней будет человек, который не выполняет моих распоряжений?
