Пройдя несколько шагов, она оборачивается.
– Как у тебя дела с тем парнем? С Джесси, кажется?
Хейзел спросила о нем впервые. Я-то думала, что она про него напрочь забыла. Но я не могу ей рассказать, как он целовал меня вчера вечером, воспламенил меня изнутри, так что мне захотелось большего. Я не могу сказать ей, что нравлюсь ему, по-настоящему нравлюсь, и что, может быть, если мне удастся сохранить в тайне свои секреты, у нас с ним что-нибудь получится. Пока Хейзел находится во власти мужа-садиста, я не вправе делиться с ней своим счастьем. Это было бы жестоко.
– Вчера ходили в бар, ели рамэн, – отвечаю я небрежным тоном. – Он приятный парень. Но мы с ним просто друзья.
– Пожалуй, это и к лучшему. Это я к тому… что сначала тебе надо встать на ноги. – Она растягивает губы в лучезарной оптимистичной улыбке. – А это произойдет скоро.
– Да.
Она поворачивается и спешит к своему господину.
Ломбард находится на окраине Пионер-сквер – исторического района с мощеными улицами, фонарными столбами конца XIX – начала XX веков, модными барами, ресторанами и бутиками. Но непосредственно этот квартал – злачное место, лишенное всякого очарования. На углу курит компания грязных настырных бродяг. Проходя мимо них, я чувствую зловоние немытых тел, несвежего табака, скисшего спиртного. Сегодня утром мне не удалось принять душ, на мне джинсы, в которых я спала, и худи с обтрепанными манжетами. Вид у меня не самый элегантный, но я не одна из них. До такого я еще не опустилась.
Электронный датчик оповещает о моем приходе, едва я переступаю порог загроможденной вещами лавки. Этот ломбард специализируется на редких монетах, наручных часах и драгоценностях. Утро я провела в интернет-кафе, ища ломбарды, в которых могли бы по достоинству оценить нэцкэ. Этот, хоть он мне и не по пути, я сочла наиболее подходящим. За экраном из плексигласа – мужчина с блестящей лысиной на макушке и в очках, восседающих на носу. Я подхожу к прилавку, но он не смотрит на меня – заполняет какие-то бумаги. В маленькое отверстие под экраном я сую белую костяную змею.
– Сколько можно выручить за это?
Кончиками пальцев он берет фигурку, разглядывает ее через очки.
– Нэцкэ, – произносит мужчина, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Перевернув змею вверх тормашками, внимательно рассматривает надпись на дне. – Я дам вам двести долларов. – Он впервые встречается со мной взглядом. – Но, говоря по чести… если продадите коллекционеру, получите больше.
– На сколько больше?
– Я в этом вопросе не специалист, но, думаю, пятьсот дадут. Может, и тысячу.
Тысяча долларов изменит мою жизнь. Этого хватит на взнос за маленькую квартиру. Имея удостоверение личности, которое Хейзел справит для меня, я сумею заключить договор об аренде. Найду более престижную работу. На законных основаниях. Впервые со времени отъезда из Нью-Йорка заживу как нормальный человек. Новая личность.
– А как найти коллекционера?
– На сайте «eBay».
Это не так-то просто: компьютера у меня нет – только тупофон. Что ж, схожу в интернет-кафе.
– Спасибо, – искренне благодарю я. Это поступок честного человека, ведь он мог бы купить у меня нэцкэ, а потом перепродать за другие деньги. Я снова убираю гладкую фигурку в карман.
Свой автомобиль я оставила на крытой автостоянке в самом центре туристического района. Парковка здесь стоит маленькое состояние, но уличного паркинга я не нашла. Несмотря на то, что у меня появилась возможность повысить свое благосостояние, за ходом времени я слежу. Спешу на автостоянку, чтобы не платить за лишние минуты пользования. Моросит дождь, и я надеваю капюшон, радуясь, что есть чем прикрыть голову. И заодно спрятать лицо. Дорогие рестораны и магазины модной одежды, мимо которых я прохожу, лишь подчеркивают неприглядность моего замызганного вида. Прежняя, я смотрелась бы здесь органично, не выделяясь на общем фоне, но теперь на улицах этого фешенебельного квартала я чужая. Иду мимо элегантных мужчин и женщин, стараясь не привлекать к себе внимания. Голодранка. Бродяжка. Никто.
