Лет пять назад впервые прозвучало: «Может, и мне к вам перебраться, на старости лет?». Прозвучало, скорей, как шутка, а не план, но со временем этот вопрос начал повторяться все чаще, пока пару лет назад не превратился в твердое намерение Уго переехать в Никарагуа.
И вот теперь майор стоит за дверью и ждет, пока Луис откроет ему, чтобы впустить прошлое в настоящее.
Санчес шумно вдохнул напас табачного дыма. Пальцы сжали сигару так сильно, что её тело сплющилось, издав стон боли лопнувшего покровного листа.
Подошвы майорской обуви, видные сквозь щель дверного порога, загораживали яркое солнце. Судя по тому, что тень не двигалась, Уго стоял, не шевелясь, словно застыл по стойке «смирно».
Poli всегда остается Poli.
Луис обреченно подошел к двери, разблокировал замок и открыл её.
Пути для отступления не осталось.
– Ну, здравствуй, продавец дыма, – бросил Уго.
Он сказал это так непринужденно, словно они расстались только вчера, и в первую секунду Санчесу действительно показалось, что майор почти не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз, в Мадриде: выправка, коротко стриженные волосы, большой нос настоящей «ищейки», волевой подбородок. Лишь присмотревшись, Луис заметил, что на лице Уго прибавилось морщин, «ежик» припорошила седина, а глаза заметно выцвели – правда, в них, как и прежде, будто плясали языки озорного пламени неизвестного происхождения.
То ли огни преисподней, то ли просто неиссякаемая жажда жизни.
Хотя на Наварро была рубашка и летние брюки, фантазия Санчеса все равно дорисовала мундир полицейского с блестящим жетоном.
– Здравствуй, Уго, – не отводя взгляда, ответил Луис.
Майор перешагнул через порог, и они пожали друг другу руки и обнялись.
– А эта ваша Никарагуа не так уж и далеко, да? – отстранившись, заметил майор.
– Хотел бы уехать далеко, выбрал бы Южную Америку, – пожав плечами, ответил Санчес.
– А почему не Северную? – прищурившись, спросил Уго.
– Как быстро начались неудобные вопросы! – деланно удивился Луис.
Майор рассмеялся и, похлопав мадридского товарища по плечу, сказал:
– Прости, привычка. Как говорят русские: старого пса новым трюкам не научишь.
Санчес улыбнулся самым уголком рта. Уго по-прежнему обожал вворачивать в разговор присказки и поговорки самых разных народов, стремясь подчеркнуть богатый кругозор.
– А еще русские, я слышал, говорят: «В ногах правды нет». Так что присаживайся, – предложил Санчес, чтобы в их с майором разговоре вдруг не возникла опасная пауза.
Сорвавшийся с его сигары пепел сухим снегом бесшумно осел на полу.
Пеплу не стать сигарой, подумал Санчес, скользнув взглядом по табачному праху у ног.
– Угостить тебя сигарой? – спросил Луис, посмотрев на майора.
Замерев на мгновенье, Уго хмуро ответил:
– Человек за сигарой – пример ужасающего вольнодумства, мой друг.
Санчес не успел удивиться, как майор тут же расплылся в улыбке и воскликнул:
– Шучу! Я бы с радостью, но сейчас просто никак: надо отпустить грузчиков. Но, если у тебя нет планов на вечер, мы могли бы поужинать где-то… Где у вас тут лучший ресторан? Можешь заказать столик часов на восемь? Я угощаю! Хочется отпраздновать начало новой, свободной жизни! Как говорят китайцы: нет долгов – и на душе легко!
– Как будет угодно – кивнул Луис. – В каком доме ты остановился?
– Через один от твоего. – Уго махнул рукой куда-то себе за спину. – Кажется, это одиннадцатый. Звони, если что. Ладно, пойду. Надо проследить, чтобы мне там ничего не разбили и не сломали. Крушить вещи старика Уго может только сам старик Уго!
