– Ты же знаешь, я не могу пропускать занятия просто так.
– Ты можешь все! – воскликнул Осборн и улыбнулся.
– Мне нужно дописать статью, работы еще очень много.
– И зачем ты постоянно берешь эти статьи… Вот я живу без них и живу прекрасно, – по-доброму хмыкнул Осборн и отставил кружку в сторону. Потом отодвинулся от Грейс, сел напротив нее и вгляделся в ее лицо с особой, почти карикатурной внимательностью. – Я серьезно, Грейс. Забей ты уже на учебу, ты же и так умная. Она ничего не даст. Это все – бесполезная фигня!
– Для нас – фигня, а многие всю жизнь пытаются оказаться на нашем месте, из кожи лезут, с жизнью кончают, – напомнила ему Грейс.
– Ластвилльский университет ничего не стоит, просто буря в стакане9.
Грейс улыбнулась, отставила кружку и подалась вперед. Осборн не успел даже отодвинуться, как она обхватила его шею и крепко поцеловала. Его губы всегда были горячие, а ее – холодные.
– Я бы с удовольствием поехала с тобой, но не могу. Пока не допишу, не могу. Я обещала, – прошептала она и села напротив.
Если бы Грейс не знала Осборна, подумала бы, что его надутые губы означали обиду. Но ее Осборн умел только карикатурно обижаться. На самом деле он был рад, что проведет день в одиночестве.
– Если ты не допишешь ее до конца недели, я допишу ее сам. И кое-кто проглотит язык от удивления, – заключил Осборн и рассмеялся.
Свет обволакивал Осборна. Его кожа казалась молочной. Шрамы на животе, почти зажившие, были похожи на ветви дерева, проросшего внутри, но пытавшегося проткнуть Осборна. Царапины на груди почти затянулись. И только на запястье, всегда скрывающиеся под несколькими широкими браслетами, все еще виднелись чуть розовые шрамы.
Грейс отпила немного кофе и задумалась. Боль напоказ – жалкое зрелище. Но это Осборн, она примет и это.
Насладившись мыслями, парень решил не медлить. Жаркий, до одурения жаркий и солнечный день подходил как нельзя лучше.
– Ты точно не пойдешь со мной?
– Нет, мне нужно остаться, – сказала Грейс и улыбнулась ему. Солнце блеснуло в ее глазах. Осборн на мгновение ослеп. А потом вновь прозрел. Кажется, его ангел сидел напротив.
– Хорошо. Тогда жди меня вечером.
Грейс отставила кружку в сторону, подползла к Осборну и обняла.
– Я в тебе не сомневаюсь, – прошептала она и легла на кровать.
Осборн долго еще лежал на полу. Ему казалось, что он горит изнутри, и огонь забирал все засохшее, отдавая на растерзание жизни новые побеги, а когда наконец остыл, поднялся, погладил лежавшую на кровати Грейс по щеке и начал собираться. Он не мог ее подвести. Кого угодно, хоть весь мир, но не ее. И не себя.
Осборн долго одевался. С особым наслаждением доставал из комода скинутые в кучу футболки, выбирал самую-самую, ту винтажную находку, которая бы описывала настроение. Грейс, сидевшая на подушке у изголовья кровати, сразу поняла, что он наденет футболку с Элисом Купером, купленную на одном из концертов. А Осборн долго делал вид, что этого не осознает, и то откладывал ее в сторону, то брал вновь и размышлял, а потом наконец сдался.
Грейс снова выиграла.
– Я же буду там до ночи. Не заскучаешь? – спросил он, когда натягивал недавно порванные джинсы.
– Я найду, чем себя развлечь.
– Если совсем зачахнешь, позвони. Я прилечу на крыльях любви!
Грейс улыбнулась в ответ и достала из-под подушки куртку Осборна.
– И что она там забыла? – усмехнулся он.
– Кажется, тебе вчера не хватило сил повесить ее на гвоздь у входа, а я не хотела тебя будить, чтобы сделать это за тебя.
