Когда она зашла в комнату, не смогла по привычке распознать в темноте Осборна. Единственное окно задернуто, ни одного источника света. И только по восхитительной мелодии, раздававшейся с кровати, Грейс поняла, что Осборн играет на «Дэде», недавно сменившем струны.
Пока она шла до кровати на ощупь, Осборн успел посмеяться, дойти до окна, открыть шторы, откинуть створку, чтобы впустить в душную комнату немного свежего воздуха, и вернуться на прежнее место. Его стройное и высокое тело летало по комнате как подхваченный ветром лист. Грейс села на кровать рядом с ним, окинула взглядом одеяло, на котором, рядом с пепельницей, тетрадями и гитарой, лежала включенная электронная книга. Осборн готовился к вдохновению, явно не к какой-то лекции или семинару, и точно – не к философии. К лекции профессора Френсиса не готовился даже сам профессор Френсис.
– Я уже испугался, что Ливье тебя съела. – Улыбнулся Осборн и предложил девушке печенье, коробка которого валялась на полу. Она не могла отказаться.
– Скорее я ее съем, а не она меня.
Грейс съела печенье, сняла пальто и кардиган. В комнате Осборна всегда душно донельзя, но и красиво. Как и любой уважающий себя музыкант, Осборн прилагал все усилия, чтобы показать разносторонний музыкальный вкус. Весь потолок он оклеил постерами с изображениями рок-групп, в угол, рядом с засохшим фикусом, поставил купленный в магазине антиквариата дорогой виниловый проигрыватель, рядом, в ящик, стащенный из подворотни бакалеи, аккуратно положил пластинки, а под проигрыватель посадил маленького Оззи Осборна на троне, которого Грейс подарила ему на первую годовщину. По углам стояли инструменты, убранные в чехлы. На подоконнике засыхали цветы, которые пора было бы уже выбросить, а под кроватью, за черным мешком с бельем, стояли запрещенные на кампусе бутылки с алкоголем. У Осборна все продумано.
– Что от тебя хотела Ливье? Опять захотелось загрузить заданиями? – спросил Осборн и закурил.
– Нет, она все еще волнуется за мою работу.
– За твою работу? – усмехнулся он.
– Или за нашу конференцию.
– Вашу конференцию? Да, ей нужно волноваться за это в первую очередь. Она хотя бы знает эту тему? На сцене она же просто потеряется.
– Да ладно тебе, ты преувеличиваешь. – Грейс улыбнулась, аккуратно вытянула сигарету из рук Осборна и затянулась.
– Она просто хорошо притворяется. Не думаю, что она такая умная, какой нам показывается.
В знак согласия они съели по печенью с шоколадной крошкой. А потом, преисполненная нежности, Грейс, погладила Осборна по волосам. Была у нее эта привычка, которую старательно скрывала от посторонних. Слишком это интимный жест, слишком незащищенный. Но ничего поделать с собой Грейс не могла: слишком ей нравились волосы Осборна, мягкие и легкие. Раньше они были длинные, а в этом учебном году Грин отстриг их по плечи. Хотел даже покрасить, но вовремя передумал. Все-таки в университете музыкантов с волосами цвета спелой пшеницы не так много. В этом Осборн был особенный.
– Знаешь, ты мог бы стать классным профессором Грином. Представь, приходишь на лекцию в своих любимых джинсах, в красной кожаной куртке с черепом на спине и футболке с любимой группой. Может, тебе бы даже разрешили курить на занятиях.
Осборн улыбнулся. В окружении разбросанных вещей, гитары и тетрадей с текстами будущих песен он показался Грейс олицетворением искусства.
