Макс не имел ни малейшего желания ни смотреть на Бобби, ни разговаривать с ним. Непонятная злоба нахлынула на него. Он был готов прижать Бобби к стене, как следует отколотить и объяснить ему, что Энн волновать нельзя. С трудом сдерживаясь, Макс встал и приблизился к стойке. Уазо тут же подошла к нему.
– Эта Энн – она в беде. Ей угрожает опасность, – сказала она, и Макс наклонился к ней поближе, чтобы их разговор никто не услышал.
– Какого рода опасность, Уазо?
– Макс, люди обычно смеются надо мной. Но это по глупости. Я получаю знаки. Я вижу то, чего другие не видят. Сколько раз это было. Слишком часто.
Уазо замолчала, а Макс терпеливо ждал, когда она продолжит рассказ.
– Я вижу что-то, что потом случается. Или чувствую. И моя мама видела, и бабушка. Это у нас в роду. Но на этот раз все хуже. Я не знаю, что именно случится, – но чувствую, что-то ужасное. Страшное. И твоя Энни – в самом центре. – Уазо замолчала, собираясь с духом, и посмотрела прямо в глаза Максу. – Это и тебя может задеть, – добавила она, – но главное – Энн.
Макс, как хирург и ученый, всегда был уверен, что все эти видения и знаки – просто бред. Но сейчас его уверенность слабела с каждой минутой. Уазо сказала «Твоя Энни». Откуда она могла знать об их отношениях – о них никто не знал. Разве только от самой Энн, но она не меньше Макса старалась скрывать свою личную жизнь от чужих глаз.
– А что, у тебя с Энни что-то наклевывается? – Бобби угрожающе посмотрел на Макса. Парень явно напрашивался на неприятности.
– Замолчи! Я тебя не знаю и знать не хочу, – ответил Макс.
– Конечно не знаешь. Но ты меня боишься – я твой соперник, так? Что ж, боишься не зря.
Макс инстинктивно напрягся, приготовившись дать нахалу физический отпор, но тут же одернул себя – Энн вряд ли понравится драка в ее честь на глазах у изумленной публики.
– Доброй ночи, – сквозь зубы процедил он и собрался выйти на улицу.
– У меня ночка и впрямь будет добрая, – ухмыльнулся Бобби, – я так планирую.
Макс не знал, вернулась Энн к себе или нет, одна она у себя в квартире или кто-то к ней зашел, но в любом случае он не мог быть спокоен, пока этот тип ошивается в двух шагах от нее. Макс подошел к стойке и с преувеличенным интересом стал рассматривать выставленную на ней выпечку. Потом поглядел на часы.
– Я и не думал, что уже так поздно, – а у меня еще куча дел. Уазо, когда вы закрываетесь?
– Через час или около того.
– Тогда я у вас перекушу – потом времени не будет. Мне пирог со шпинатом и охлажденный чай, пожалуйста.
– Пирог со шпинатом – это листовая капуста в тесте, в которую завернута всякая всячина – красная фасоль, жареный лук, острая свиная колбаса и рис, – предупредила Уазо.
– Годится, – ответил Макс. – Что думаете по поводу погоды? Кажется, все спокойно.
– Не совсем, похоже, опять будет ливень, – ответила Уазо.
– Надеюсь, вы ошибаетесь, – сказал Макс и вернулся за свой столик. Уазо подошла забрать грязную посуду, но на этот раз обошлась без каких-либо замечаний или предупреждений.
Почувствовав взгляд Бобби, Макс обернулся к нему. Бобби улыбался широко и добродушно.
«Странный тип, – подумал Макс. – Жаль, Роджера нет – как психиатр он мог бы заинтересоваться его поведением».
– Сдается мне, Энни ничего не говорила вам о себе, кто она и откуда. Когда человек убегает из дома сломя голову и прячется неизвестно где – ясно, он ничего о себе не скажет. Так как, много вы о ней знаете? – Бобби на глазах терял свое добродушие.
