– Макс! Наконец-то! Где ты бродишь? Я тут с ума схожу! – парень порывисто отвернулся от окна, и весь словно расцвел, подавшись навстречу тому, кто вошел в комнату. Лицо его засветилось, распахнулось словно розовый бутон, распустившийся от дождя, а в глазах отразилось целое море- нет, океан, самой настоящей любви, не имеющей ни границ, ни полов, ни сословий.
Человек с серьгами резко захлопнул за собой дверь. И нервно опустился в кресло, причем лицо его было белым (абсолютно белым, как брюхо рыбы), а под глазами пролегли черные круги. Выглядел он ужасно.
– Я задержался, извини…
– Задержался?! Да сейчас начало шестого! Я всю ночь с ума схожу, ни на секунду ни прилег, не знал, что и думать! Что же ты, в самом деле… Не мог позвонить?!
– Да, я должен был. Извини…
– Где ты был?
– Бродил по улицам. Мне нужно было подумать.
Фраза эта, самая обычная, прозвучала как-то тяжело. Так тяжело, что парень мгновенно насторожился. Он бросил взгляд на абсолютно сухие волосы своего предмета страсти, на странное выражение лица и словно заострившиеся от болезни черты… Затем тихонько сказал неуверенным тоном:
– Макс, а ведь ты мне врешь.
Тот не ответил, что вызвало приступ нервозности, заставило даже взвизгнуть:
– Где ты был?! Ты слышишь меня, Макс?
– Извини… Со мной все в порядке.
– Нет. Это не правда! Макс, что с тобой?!
– Я был на Гревской площади, – лицо Макса стало совсем белым, – я хочу жить вечно!
– Макс?…
– Давным- давно на Гревской площади проводили публичные казни. Однажды там сожгли тамплиеров… Я был там, хотел посмотреть, а потом… Скажи, ты когда-то слышал о тайне?
– О тайне?!
– Ну да, конечно, о тайне. О тайне, позволяющей человеку чувствовать себя богом! Разве ты никогда не мечтал о бессмертии? О том, чтобы жить вечно? Разве ты никогда не мечтал о вечной совершенной любви, о той, которая делает человека свободным?
– Я не понимаю, о чем ты…
– Каждый раз, когда я танцую, я радуюсь так, как будто мне удалось удержать частичку вечности, но потом- потом приходит горькое сожаление. Сожаление о том, что все это рано или поздно закончится, и даже самые яркие цветы превратятся в прах. Все это является жестокой шуткой природы- весь этот круговорот яркого цветения и тлена, и заставляет думать о несправедливости происходящего. Меня, по крайней мере, заставляет. Ты знаешь о том, что я еврей?
– Знаю, конечно. Ну и что?
– Сегодня вечером я узнал об одном уникальном человеке, который всю жизнь посвятил поиску тайны. Вернее, множества тайн, которые совсем не были безобидны… Безобидны, как рецепт о том, как квасить капусту…Так вот: этого уникального человека звали Августин де Сан-Амьен. Он выдавал себя за рыцаря- тамплиера, хотя никаким тамплиером он не был. Но, несмотря на это, его все- таки сожгли на Гревской площади. Я специально поехал туда, чтобы посмотреть на место его казни. И там я вдруг вспомнил, что я, оказывается, еврей…
– Макс, ты употреблял наркотики?
– Мне дали почитать некоторые места из его книги, и я задумался о бессмертии…
– Я все понял! – парень вдруг эмоционально, темпераментно и немного картинно хлопнул себя по лбу, что выдавало яркую артистическую натуру, – ты был в этом клубе! Ты снова виделся с этими людьми!
– Ну, да. А что в этом такого? Это всего лишь маленький закрытый клуб для тех, кто хочет знать больше…
– Как же ты не понимаешь! Эти люди, они просто помешаны на мистике! Они все там ненормальные, я понял еще в прошлый раз! И ты, великий артист, снова поехал к этим придуркам! Ты же звезда! Весь Париж знает, кто такой Максим Константиновский! А ты занимаешься какой-то ерундой…
