– Ты мне нос разбил, придурок!
– Лучше бы ты мне тоже в морду дал вместо того, чтобы поливаться этой дрянью, которую мы пытаемся называть пивом!
Он быстро хлопал мокрыми ресницами и возмущенно смотрел на меня. Я пытался остановить кровь. Со стороны, наверное, мы выглядели полными идиотами, поэтому не выдержали и хрипло рассмеялись.
Ойген вдруг оцепенел и велел мне заткнуться.
– Что такое? – шепнул я.
Он покачал головой, крепко схватил меня за руку и потащил за собой. Спотыкаясь о пустые банки и прочий хлам, мы двигались к стенному шкафу. Больше я ничего не спрашивал, потому что и сам слышал рокот мотора перед домом и чьи-то громкие голоса. Мы спрятались в шкафу. Ойген вжался в стену, я – в Ойгена. Быстрым шепотом он велел мне не издавать ни звука.
Дверь фургона распахнулась – внутрь ввалились какие-то люди. Сквозь хлипкие жалюзийные дверцы шкафа я разглядел, что это были мужчины. Двое из них держали под руки третьего – он был в крови и не мог стоять на ногах самостоятельно. Четвертый встал ко мне спиной, скрестив руки.
– Ну? – спросил он, – разве хорошо сдавать своих, Леннарт?
Избитый мужчина, по всей видимости, Леннарт, задергался и замотал головой.
– Я не хотел, Рольф, честное слово, но у меня не было выбора! Меня конкретно прижали…
– Слышали, парни? Его конкретно прижали!
Рольф был высокий и поджарый. Я не видел его лица, но каким-то образом он все равно вселял в меня страх. Ойген у меня за спиной крепко впился пальцами в мое плечо. Мне было трудно дышать, но я старался держать себя в руках.
– Что же нам с тобой делать? – Рольф подошел вплотную к несчастному, а потом со всей силы ударил его в живот.
Леннарт застонал, а я почувствовал, что содержимое моего желудка отчаянно просится наружу. Все мои внутренности сжались, а конечности похолодели. Пространство сузилось до размытого пятна перед моими глазами. Ойген сильнее сдавил мне плечо, и я выгнулся ему навстречу, прикусил губу, чтобы не зашипеть от боли, но это помогло немного прийти в себя.
Мужчина с темно-рыжими волосами что-то шепнул Рольфу на ухо. Последний выругался, засучил рукава рубашки.
– Ты слил наш товар, Леннарт. Так не делают.
– Я понял. Я все понял, боже, Рольф, у меня ведь жена…
– Твоя жена ушла от тебя! – презрительно бросил Рольф. – Пытаешься на жалость давить? Не пойдет.
– У меня есть деньги. Я…
– Черта с два у тебя что-то есть, – вмешался рыжий. – Столько слов, а на деле ни хрена.
Леннарт совсем отчаялся. Он стал говорить что-то сбивчивое, едва различимое. Четвертый мужчина, что молчал до этого, рассмеялся и покачал головой.
– Как заговорил! По дороге-то совсем другое лепетал.
Я разобрал сильный акцент в его голосе.
– Они все так делают, Матеуш, – отозвался рыжий, – пока не теряют надежду.
Наступила тишина. Рольф шагнул вперед и вцепился пальцами Леннарту в подбородок.
– Надежда – такая штука, которую терять нельзя, но даже ее можно обрести вновь, а вот доверие – нет.
Рыжий и Матеуш одобрительно закивали.
– Кончаем его? А?
Рольф шмыгнул носом, потом сплюнул прямо на ковер. Рыжий заметно оживился. Улыбка на его лице была такой широкой, словно он получал небывалое удовольствие от происходящего.
Я замер от ужаса. Ойген за моей спиной тоже не двигался, но дыхание его было спокойным и размеренным. Мое же рвалось наружу вместе с протестующими криками, но я молчал, царапая внутреннюю сторону ладони короткими ногтями. В шкафу было жарко, от ряда грязных рубашек пахло пивом и потом, но я почти не замечал этого.
