– Я буду в комнате одна. Поэтому ты можешь прийти ко мне.
– А почему ты не придешь в мою спальню?
– Потому что! Давай ты придешь ко мне и точка. Я лягу в свою кровать и буду тебя ждать, а ты придешь и разбудишь меня.
– Поцелуем? – прервал Иво, улыбаясь.
– Да, – я невинно захлопала глазками, как маленькая девочка. – Ну что, тогда договорились?
– Договорились. Я приду к тебе, и мы прекрасно проведем время.
– Не сомневайся, – ответила я ему вслед.
На часах была половина второго ночи. В доме уже давным-давно все спят. Я уложила Каталину в свою постель и караулила Блондина в коридоре, вооружившись фотоаппаратом, который заранее одолжила у Лины.
Где его носит!
Наконец, два силуэта появились в коридоре.
Парни были навеселе. Рано радуешься, Иво, ох рано!
– Подожди меня здесь, я быстро с ней справлюсь, – сказал шепотом Блондин. – Заплатишь мне сразу, как только я выйду. Я же тебе говорил: она без ума от меня!
– Не спеши праздновать победу. Милли – еще та штучка. Никто не знает, что она опять выкинет.
Как ты прав, Бобби, а вот твой друг считает себя породистым жеребцом.
Ну, ничего, скоро он опустится на землю.
Немного помешкав, Блондин зашел в нашу комнату, Бобби не стал стоять у дверей и ушел, в комнату друга.
Когда этот самец ляжет ко мне в постель, он обнаружит там не меня, а Толстушку. Надеюсь, она навешает ему, как следует!
Я стояла возле двери и прислушивалась к тому, что происходит за ней. Мне нужен был самый подходящий момент и, как только я услышала крик Толстушки, то поняла: пора!
Забежав в комнату, я включила свет.
Ошарашенные Иво и сестра Толстушка, смотрели на меня и ничего не понимали.
Сестра Толстушка сидела на кровати, прижимая к себе одеяло.
– Как Вы смеете появляться передо мной в таком виде? – кричала встревоженная монахиня, обращаясь к Иво, который стоял между кроватями в одних трусах-боксерах с подушкой в руках.
– Да, сеньор, как Вы смеете? – пародировала я Толстушку, фотографируя Блондинчика со всех сторон. – Как Вы смеете приставать к монахине, сеньор?! Вы хотели соблазнить ее? Какой стыд!
Иво стоял как, вкопанный и не мог сказать ни слова.
– Хочешь знать, что это? – спросила я у него, показывая фотоаппарат. – Ты проиграл пари, самец! Ты должен своему другу пятьсот долларов, потому что ты ничего от меня не получишь, и дашь мне столько же за то, чтобы твои фотографии не попали в другие руки!
– Н-н-н-о, откуда?
– Откуда я знаю? – ровным надменным голосом спросила я.
– Милли, что здесь происходит? Я требую объяснений! – закричала на меня сестра Толстушка.
– Я позже тебе объясню, – сказала я Каталине и продолжила разговор с Блондином.
– Я ничего не понимаю, Милагрос! Что это за цирк?
– Из нас клоун здесь только один. Это ты! А я жду свои пятьсот баксов! Или твоими фотографиями будет обклеен весь Буэнос-Айрес! Так что давай деньги прямо сейчас.
Дойдя до своих штанов, которые он бросил почти у дверей, Иво обшарил карманы.
– У меня только триста.
– Хорошо. Остальное передадите завтра утром. А теперь, уходите отсюда.
– Милагрос, я требую объяснений! – строго повторила Толстушка, когда Иво убрался из нашей комнаты, поджав хвост. – Ну, расскажи мне, что с тобой происходит, я ведь тебе не враг.
– Ничего не происходит, все нормально – отмахнулась я от монахини.
– Как это ничего, – удивилась Каталина. – К тебе в комнату заходит этот мужчина в трусах, которого ты фотографируешь, требуешь у него пятьсот долларов, а сейчас еле сдерживаешь слезы. Это ты называешь «ничего не происходит»? Очевидно, что-то произошло, но почему-то ты не хочешь поделиться со мной.
