Сообразив, что сейчас «довольный клиент» очухается и устроит мне взбучку, я быстро ретировалась и пошла в другую сторону стадиона, все так же предлагая холодный напиток.
Но моя оплошность не осталась не замеченной. За этой картиной со стороны наблюдал Падре Мануэль и как только я отошла на безопасное расстояние, тут же быстрым шагом направился ко мне.
– Я все видел Чолито! Зачем ты так поступила с тем парнем? – догнал меня Падре уже за трибунами.
– С тем индюком? – уточнила я.
– Да, то есть, нет! – осекся священник. – Я говорю о том парне, а не об индюке, как ты его назвала. Говорил тебе тысячу раз…
– Что у меня не рот, а клоака, – перебила его я. – И поэтому я назвала его индюком, а не придурком.
– Милагрос! – закричал Падре и я поняла, что дело плохо, ведь если он и называет меня по имени, то только в очень редких случаях. Неприятных случаях.
– Простите, Падре, но мне надо продавать лимонад, – сказала я и ушла, зазывая покупателей.
* * *
Глория, вернувшись с магазина, где она работала в пол смены, заметила, что я не в духе и предложила пройтись по территории монастыря перед ужином.
Она появилась здесь совсем малюткой, и мы с ней сразу же подружились. С тех самых пор, мы не расстаемся ни на минуту. Все время вместе. Мать отказалась от дочери, а отца Глория не знала совсем. Как я.
Я охотно согласилась на предложение подруги, и мы вышли на улицу.
Глория заметила, как я достала из-под футболки медальон и, конечно, сразу заинтересовалась им, я всегда доставала его, когда мне было грустно или, когда я нервничала. Так я чувствовала, что я не одна, что мама смотрит на меня сверху и оберегает.
– Что это у тебя? – спросила Глория, потянувшись к серебряному медальону.
– Это Святая Дева Соледат.
– Я о такой не слышала. Откуда он у тебя?
– Мне дала его мама.
– Ты же говорила, что у тебя нет мамы. Помнишь, в первый самый день, когда я приехала сюда, ты мне сказала, что ты сирота?
– Мамы есть у всех. Но моя – давно умерла. Меня назвали Милагрос, что в переводе с испанского означает «чудо», потому что моя мама очень болела. То, что я родилась здоровенькой, самое – настоящее чудо! Ее нашли на улице, ей было очень плохо. Но мама все вынесла, пока не родилась я. Никому неизвестно, откуда она пришла.
– А что это за буква? – спросила Глория, перевернув медальон.
– Не знаю, наверное, первая буква ее имени.
– Ты, думаешь, ее могли звать Фернанда? – засмеялась Глория.
– Фернанда?! Нет! Почему Фернанда?! Разве мало имен на букву «Ф». Но, знаешь, все может быть. Я ведь ничего не знаю о своей маме.
– А что ты сделаешь, если однажды столкнешься со своим отцом? – не унималась Глория.
– Сначала вцеплюсь ему в лицо ногтями, а потом сделаю из него отбивную, – сказала я, засунув руки в задние карманы.
– Ладно… – протянула Глория. Такой ответ не устроил ее. – Все равно ты никогда его не найдешь.
– Найду! – возмутилась я. – Я буду много работать и найму лучших детективов. Сотню детективов, а если потребуется, то и тысячу.
* * *
Утром меня разбудил звонкий голос Глории.
– Соня, вставай! Я все купила! Пошли зарабатывать!
Я не сразу поняла, что происходит. Голова была какая-то тяжелая. Вчерашние, тяжелые мысли налили ее свинцом.
Мне стоит меньше думать о вещах, в которых я так мало смыслю!
– Что? Что ты купила? Что делать?!
– Открытки купила! Вставай и пошли!
Несколько дней назад мы, как всегда перед сном, лежали в своих кроватях и мечтали, чем займемся, когда уйдем из монастыря. Отчасти в шутку, отчасти всерьез, я предложила Глории заняться совместным бизнесом – продавать открытки с изображениями святых.
