— Ир, нет, нет и нет, — говорю ей, погруженная в медицинские записи.
Так, вот это бы не забыть, — напоминаю себе, копошась в многочисленных бумажках. Сейчас «идём» с Гуровым на физиопроцедуры, и я вновь выступаю в роли сопровождающей. Смерилась с этим. Привыкла к своеобразному общению с ним, на выходных даже скучаю. Ну вот опять я о нем. Не прилипнуть бы сильно, иначе скучать придётся дольше обычного.
—... обещает быть интересной, — коллега не собирается сдаваться. — У меня как раз два билета.
— Жанке предложи или Оле, — даю понять, что никуда не иду.
— Ты же знаешь, что первой в ночь, вторая — уехала на два дня к родным. А вечеринка сегодня.
— Сходи с парнем.
— У меня его нет, — цокает она языком.
— Значит, найди, — продолжаю перебирать папки в поисках необходимых мне записей.
Иванова не выдерживает моего игнора и забирает папки из моих рук.
— Вера! Попробуй, найди за полдня. Это нереально, — произносит обиженно.
— Хорошего, да, — почему-то смотрю на Олега Викторовича, который, сидя в кресле, ждёт меня к отправке с ним на этаж выше.
На мгновение представляю нас как пару, прогуливающуюся по улочкам сказочного зимнего города, или сидящую за столиком в тихом спокойном заведении, пробующих на вкус горячий шоколад с пряниками. Музыка слишком тихая, едва доносится до нашего слуха, в кафе не много посетителей, а он держит меня за руку, слегка поглаживая пальцем ладонь. Я прячу от смущения глаза, но мне нравится, как щекотно он прикасается ко мне.
— Вера Николаевна, зря вы отказываетесь, — шевелятся его губы, и доносится голос, рассеивая в реальности приятную картинку.
— А? — я теряюсь под его гипнозом.
— Сходите и развейтесь, в конце концов. Ирина Валерьевна дело говорит.
— Спасибо за совет, — улыбаюсь ему, а Ирке говорю, что разговор о ночных походах закрыт.
Когда мы оказываемся на нужном для нас этаже, а затем в кабинете, я жду окончания сеанса физиотерапии в отдельном помещении для медсестер. Общаюсь и пью чай с девочками из этого отделения. Они делятся своими рассказами обо всем и ни о чем, а я машинально киваю головой, будто их слушаю, когда сама погружена в мысли о человеке, который находится за стенкой. Чем чаще я провожу время в его компании, тем больше я хочу знать его, знать о нем, и о том, что же случилось.
Спустя пару дней Олегу Викторовичу разрешат наступать на поврежденную ногу и делать соответствующие упражнения для её восстановления. То же самое касается кисти руки. Правда, она не полностью восстановится, когда его выпишут. Придется длительное время ходить с фиксирующим бандажом, но ничего. Чуть позже и рука придёт в норму.
— Вы чем-то обеспокоены? — спрашивает меня Гуров по возвращении в палату после процедур.
— Просто устала и все, — нагло вру ему, но что поделать.
Мужчина осторожно встаёт с кресла и самостоятельно садится на кровать.
— Так есть же повод, сходить с подругой в ночной клуб. Куда вас там зовут?
— Она мне не подруга.
— Тогда пусть станет ею. Быть настолько прекрасной и заботливой, и в то же время одинокой… Это не про вас, Вера Николаевна.
— А если не получается? Если не могу?
— Не можете что?
— Не могу отпустить себя, как вы бы того хотели.
Его глаза пристально меня изучают. Ждут, что, возможно, я продолжу или поделюсь с ним тем, что хранится в моей душе. Но я не успеваю. Айфон Гурова, который покоится на тумбочке неподалеку, издаёт мелодию. Глаза тут же находят предмет, из которого доносится приятный симфонический рингтон. Он расходится вибрациями в воздухе и током отдается по моему телу, потому что на экране телефона высвечивается фотография контакта. Мое внимание не столько привлекает образ девушки брюнетки, сколько изображение собаки, слишком напоминающее Снежка. Зрение успевает зафиксировать имя абонента — Лора, чей звонок действует на меня критически.
