– Да, я скучал по водному простору.
– Понимаю. Как долго вы отсутствовали?
– Очень долго.
Словно поняв то, о чем он не сказал, она кивнула, и они замолчали. Единственный звук – это звук моря, когда волны прилива касаются берега и снова отбегают назад.
Наконец она улыбнулась, откинула волосы с лица и сказала:
– Мне пора вернуться в отель. Приятно было познакомиться.
– Но мы не познакомились, – быстро произнес он. Ему вдруг захотелось задержать ее. – Я Джек.
– А я Рита.
– Мне нравится ваше имя.
– Спасибо.
– Вам действительно нужно возвращаться? Может, я угощу вас чашечкой кофе?
Она внимательно смотрела на него минуту-другую, потом кивнула:
– С удовольствием, Джек.
– Я рад, но если вы не уверены…
– Вообще-то я не уверена. Но почему-то…
Он подошел к ней и протянул руку. Она взяла его руку, и в ту секунду, когда он коснулся ее, почувствовал нервное возбуждение, ошеломивший его гул в теле. Он взглянул на их руки и сжал пальцами ей ладонь.
– Пойдемте со мной, Рита. Я знаю одно место.
– Простите.
Это произнесла женщина, стоящая около его столика. Рыжеволосая.
– Что вы сказали? – переспросил он.
– Рита просит передать, что это за счет заведения. – И поставила перед ним тарелку с двумя канноли[1].
Он нахмурился.
– Я Кейси. Вам принести еще кофе?
– Конечно. Спасибо.
Женщина забрала чашку и отошла к прилавку. Джек забыл про кофе и стал искать глазами Риту.
Она словно ждала его взгляда, потому что посмотрела на него, и даже через зал, заполненный людьми, Джек почувствовал накал их первой встречи. Словно они вдвоем на безлюдном пляже.
Черт.
Кейси вернулась со свежим кофе. Не отводя глаз от Риты, Джек оперся о стену спиной и медленно потягивал кофе. Им необходимо о многом поговорить. Жаль, что нельзя поговорить мысленно.
Спустя пару часов Рита закрыла булочную. Джек уже видел вывеску с часами работы: открывается в семь утра, закрывается в шесть вечера. Он смотрел, как Рита защелкивает задвижку и переворачивает табличку на двери.
– Джек, почему ты сидишь здесь целый день? – Она подошла к нему.
– Я не просто сижу – я ем канноли.
Губы у нее изогнулись. Может, она улыбнется ему той широкой улыбкой, как в тот вечер их встречи? Но улыбки не последовало.
– Разве тебе можно быть на ногах столько времени? – спросил он.
Брови взметнулись вверх, и Рита уперлась кулаками в бока:
– Да ну?
– Вопрос вполне уместен. Ты беременна.
Теперь в больших карих глазах отразилось притворное удивление:
– Неужели?
Джек вздохнул – разговор принимал нелепый оборот.
– Смешно. Послушай, я только что об этом узнал, поэтому ты могла бы проявить хоть каплю снисходительности.
Она села на стул напротив. Села с явным облегчением.
– С какой стати? Это не я виновата, что ты не знал о ребенке. Ты мог с самого начала об этом узнать, Джек, если бы написал мне. – Она протянула руку и сорвала сухой листок с цветка в горшке. Потом снова взглянула на него. – Но ты не написал. Вместо этого ты исчез, предоставив мне считать тебя умершим.
Да, он вполне ее понимал, но это не изменит того факта, что он поступил так, как считал в то время необходимым. Он должен был выбросить ее из головы. Мыслям о ней не нашлось места на военной базе в той выжженной пустыне, это отвлекало и угрожало безопасности его самого и его подчиненных.
Конечно, вначале он полагал, что, если думать о ней, это поможет выживать, напомнит ему о том, что есть другой мир вне того ужаса, в котором он очутился. Но через две недели после возвращения в военную часть произошло событие, убедившее его, что образы домашней жизни лишь сеют смятение. Рисовать в уме ее лицо – это опасно.
