Тотальная война. Выход из позиционного тупика - страница 32

13 сентября сражение в существенных частях закончилось. К этому дню войска группировались приблизительно так:

Крепостные гарнизоны генерала фон Мюльмана – у Млавы; ландверная дивизия фон дер Гольца – перед Осовцом; 3-я резервная дивизия – у Августова и Сувалок,

XI армейский корпус – севернее Вержболова,

I резервный корпус – Владиславов,

Гвардейский резервный корпус был уже оттянут севернее Велау,

Главный резерв Кёнигсберга – в Тильзите.

Таким образом, в центре поля сражения различные корпуса очень тесно сблизились друг с другом. Отчасти им уже не хватало пространства, и они, естественно, являлись первыми освободившимися для дальнейших операций частями. Уже при начале наступления против Ренненкампфа не могло быть никакого сомнения, что оно не будет развито за Неман. Я все время не оставлял мысли, покончив с Ренненкампфом, начать наступление на Нарев. Часть войск должна была быть оставлена для обеспечения восточной границы Восточной Пруссии, остальные силы – перейти через южную границу для совместных действий с австро-венгерской армией, как это мыслил генерал фон Конрад. Соответствующие распоряжения уже отдавались, но им не суждено было осуществиться.

Штаб 8-й армии в течение всего времени победоносного шествия войск из Алленштейна на вражескую территорию непосредственно следовал за ними. Я постоянно настаивал на том, чтобы мы сохраняли тесное соприкосновение с отдельными начальниками и войсками. Для передачи приказаний и доставки донесений это было безусловно необходимо, так как технические средства связи были еще далеко не совершенны. Телефонные перспективы в Восточно-Прусской провинции были весьма посредственны. Служащие отчасти покинули свои места, радиостанции действовали хорошо, но они имелись только в кавалерии и в штабе армии. Ввиду этого моим главным прибежищем являлись автомобили и посылка офицеров моего штаба. Сотрудники добровольного автомобильного корпуса в роли шоферов вели выдающуюся работу. Они совершали поездки, которые напоминали дерзкие пробеги кавалерийских разъездов. Немногочисленные летчики были полностью использованы для разведок; для службы связи пользоваться ими я не мог. Несмотря на ограниченность средств связи и осведомления, все же удавалось постоянно быть ориентированным и своевременно рассылать приказы штаба армии. Мне самому много приходилось говорить по телефону; я подгонял, где это представлялось целесообразным, и входил в частности, когда считал это необходимым для общего успеха. Такие личные сношения с начальниками штабов были полезны, они давали возможность непосредственно выслушивать и воздействовать.

У нас был ряд новых ночлегов. В Норденбурге мы первый раз попали в город, который продолжительное время был занят русскими. Там все было невероятно загрязнено. Весь рынок был полон нечистот. Помещения были тошнотворно запачканы.

В Инстербурге мы жили в гостинице «Дессауский двор», это помещение только что перед тем покинул Ренненкампф. Великий князь Николай Николаевич тоже лишь в последний момент уехал из города[7].

Нам представлялось возможным обстоятельно осмотреть русские позиции. Всеми нами владело чувство глубокого удовлетворения, что нам не пришлось их штурмовать, так как это стоило бы нам больших потерь.

В августе и сентябре многие русские части вели себя при вторжении в Восточную Пруссию образцово. Винные погреба и склады охранялись. Ренненкампф поддерживал в Инстербурге строгую дисциплину. Но война все-таки сопровождалась бесконечным ожесточением и большими ужасами. Казаки были свирепы и дики, они жгли и грабили. Многие жители были убиты, совершались насилия над женщинами, часть населения рассеялась. В большинстве случаев в этих жестокостях не было никакого смысла. Население не оказывало ни малейшего сопротивления. Оно было покорно и, что соответствует и нашим взглядам, не принимало участия в борьбе. Вся ответственность за эти злодеяния ложится на русских