– А кто? – в голосе водителя сквозило неверие в такую скорую амнистию.
– Те, кого мы ищем! – высказал Захарченко сомнительное предположение и выбрался из машины.
Майор последовал за ним. У водителя чуток отлегло от сердца, а глазам начал возвращаться нормальный фиолетовый цвет разведённых чернил.
Тело лежало, разбросав конечности и залив кровью себя и асфальт. На вдавленной грудной клетке можно было различить следы протектора.
– Звери… – прохрипел Ершов и побежал к обочине. Согнувшись, он доложил кювету о том, что жена готовила на ужин.
Проводив его соболезнующим взглядом, капитан вытащил из планшета стандартные бланки и принялся не спеша заносить данные. Порывшись в карманах трупа и не обнаружив никаких документов, он разочарованно вздохнул, но тут же встрепенулся. Откинувшись в процессе обыска, голова явила его взору глубокий порез шеи. Дело запахло не только банальным ДТП.
– Эй, ты! Как тебя? – обратился он к водителю.
– Сержант Загоруйко, – отозвался тот.
– Вызывай «скорую»!
– Так ведь, когда мотор работает, по рации ни хрена не слышно.
– Ну, так заглуши его, обормот!
– Заглушить-то я его заглушу, но потом не заведу, – возразил Загоруйко и пояснил: – Аккумулятор ни к чёрту…
– Так на кой ляд такая рация?! – возмутился Захарченко.
– Положено. – К сержанту полностью возвратилась профессиональная самоуверенность.
– В чём дело? – на фоне зарослей нарисовался зеленоватый майор, весьма и весьма напоминая весенний куст сирени.
– Да вот. – Капитан носком сапога ещё больше откинул назад чужую голову, чтобы Ершов смог получше рассмотреть рану.
Майор тут же икнул и снова скрылся с глаз. Он душой и телом всё ещё оставался тем, кого в органах принято не без презрения называть «пиджаком», то есть сугубо цивильным человеком, дослужившимся до своего звания довольно случайно.
– Яп-понский городовой! – ругнулся капитан Захарченко не без зависти к далёкому узкоплёночному коллеге, которому наверняка и не снились подобные проблемы, и задумался. С одной стороны, он понимал, что трогать ничего нельзя, но, с другой, ему меньше всего светило мёрзнуть в ожидании оперативной группы. В конце концов, он обратился за поддержкой к водителю: – Не оставлять же этого барбоса здесь!
– Я так думаю, – подал голос тот, которому уже изрядно осточертела и погоня, и добросовестный капитан, – что в «уазике» и жмурику места хватит.
– Да-а, – протянул Захарченко, – а ты, оказывается не такой, гм, каким кажешься…
На периферии опять замаячил Ершов, с ужасом прислушиваясь к разговору. Только сочащаяся кровью царапина отличала его от выходца с того света.
– Завезём его, – продолжал сержант, зевнув, – а утро, как говорится…
Капитан подумал, кивнул и повернулся к старшему по званию.
– А ведь дело базарит, слышишь, майор?
– Какое дело? – попытался снова вникнуть в ситуацию тот, ещё больше бледнее, хотя это и казалось невозможным.
– Уголовное, вестимо, – Захарченко наклонился над трупом. – Помоги затащить жмура в собачник.
– Ни за что! – со всей оставшейся твёрдостью заявил правозащитник со слабым желудком. – Или я, или оно. Кстати, там в кустах ещё кто-то лежит.
– Что же ты молчал до сих пор?!
Капитан мгновенно оказался около Ершова и оценил открывающийся с этого места вид. В свете Луны в зарослях на ветках и земле виднелся разбросанный полный набор женской одежды, начиная от пальто и заканчивая нижним бельём.
– А где она?
