Рок направился к своему любимому самодельному столику в противоположном конце барака. Сев на пенёк, грустно взглянул на пустую глиняную бутылку из-под пойла:
– Наверно, только хан Криклин, хан Дубак и я сумели сравниться с Горрыком в тупости. «Постарайтесь замедлить наступление гномов, но ни в коем случае не вступайте в большое сражение!» – ну кто мог подумать, что Рычача окажется прав?
На риторический вопрос бывалого каторжника никто не ответил.
Содержимое этой записки прокручивалось у Рока в голове уже двадцать лет. Неудивительно, ведь первое сражение Третьей Орды с гномами имело для него роковые последствия. Он лишился свободы и будущего. И всё из-за того, что посчитал себя самым умным.
Рок ненавидел гордыню.
* * *
Ламелия и раздражала, и восхищала Маврика своей манерой ведения дел. Старая карга умела торговаться и ничуть не стеснялась этим умением пользоваться.
– У нас здесь не бордель, понимаешь? Я не могу просто приказать своим девочкам лечь под вонючих бородатых мужланов, какими бы высокопоставленными товарищами те ни являлись. Девушек следует добиваться ухаживаниями, ну или хотя бы дорогими подарками, Маврик. Не делай вид, что не понимаешь, о чём идёт речь.
Он и не делал. В этом мире всему есть цена, даже если объективно измерить её очень трудно. Проблема часто состояла именно в том, как соотнести несопоставимые вещи, чтобы каждый получил свою выгоду.
– Составь список всего, что ты хочешь и, если это в моих силах, я достану необходимое. Ты меня знаешь, слов на ветер я не бросаю.
Старушка кивнула, хотя Маврик подозревал, что седая женщина считает его ещё тем треплом. Так или иначе, они уже не раз договаривались о взаимных услугах и пока каждый свои обязательства выполнял. В среде старших товарищей репутация и связи значили действительно многое, система не позволяла подниматься по карьерной лестнице в одиночку.
Он хотел упомянуть о своём письме Афелису, на которое с нетерпением ждал ответ, но в последний момент удержался. Ламелия прибыла в Торинград уже после того, как суд вынес её сыну обвинительный приговор, и свои родственные связи с врагом народа не афишировала. Оно и понятно, с таким отпрыском высокого положения не достигнешь. Всякий раз, когда Маврик, ощущая вину, начинал рассказывать об Афелисе, Ламелия делала такое непроницаемое лицо, будто не понимает, о ком идёт речь.
Наверное, это правильно: заподозрит один, заподозрит и какой-нибудь охранитель. Нельзя показывать слабость, даже в кругу проверенных годами товарищей.
Сам Маврик своих симпатий к Афелису не скрывал лишь потому, что о них и так знали все, кто был хоть немного в курсе политических игр старших товарищей. Ребята вместе присоединились к лихнистам, вот только пути их быстро и навсегда разошлись. В конце концов Маврику пришлось сдать лучшего друга юности охранителям, когда намерения Афелиса приобрели слишком опасную форму. Страшно подумать, что могло случиться, если бы свободолюбивый болван действительно воплотил свои лозунги! Маврик спас не только свою шкуру и репутацию, но и тысячи жизней, остановив безумие друга на ранней стадии!
Так, по крайней мере, он сам себя убеждал, чтобы не чувствовать себя стукачом. Это всё для твоего же блага, Афелис, когда-нибудь ты поймёшь…
Но что-то в глубине души подсказывало, что прикрывать эгоистичные цели надуманными чужими потребностями – весьма порочная практика, пускай и широко распространённая во все времена. Проклятая совесть, вечно ты норовишь всё подпортить своими сомнениями! Как хорошо жилось бы без неё власть имущим…
