Традиции & Авангард. №2 (13) 2022 г. - страница 7

В первом случае Даная была вся такая холеная, выставившая свои прелести напоказ, на продажу. Ну прямо как девицы в этом баре, уверенные в могуществе своих телес, убежденные, что соответствуют неким все поражающим стандартам красоты.

– Ну что, будешь брать в «приват» такую сексапильность? – с дерзким вызовом во взгляде вопрошали они.

Я ощущал, как они меня презирают, эти девицы-стриптизерши. Столько в них было надменности, столько высокомерия, пока они так отстраненно и постановочно жуют жвачку.

– А можно вас снять на часик-другой?

– Снять нельзя. Мы не какие-нибудь дешевые шлюхи.

Призывность перламутрово-розового тела на контрасте холодного тона стен и портьер.

– А кто вы? – я пытался разобраться, почему на их фоне чувствую себя полным дном.

– Мы – достойные девушки. И дорогие. Нас можно лишь выкупить у заведения на всю ночь. Но это дорого.

– И что мы будем делать всю ночь?

– Любить друг друга, – застают меня врасплох девушки.

– Любить? Я не ослышался?

– Да, – шепчут сладострастно на ухо, – любовь, самая сладкая из эмоций.

Даная Рембрандта растеряна – словно ее застали врасплох. Она смущается, ощущая свою незащищенность и уязвимость. Даная Рембрандта не уверена в своей красоте, а, скорее, наоборот, стесняется своего тела. Создается ощущение, что ты стал случайным свидетелем происходящего. Но откуда же льется этот заставший ее врасплох и освещающий недостатки уже не юного тела золотой свет? Откуда он появился в запертой темной каморке башни, теплый, мягкий и проникающий в самую душу – свет?

Я огляделся. Понятно: поменяли цветомузыку.

– Ну так что? – словно извиняясь, вкрадчиво присела ко мне третья, чересчур крупная девица с большим матовым телом. – Может, все же приват-танец?

Модели на тумбах по-прежнему привлекали мое внимание, вытворяя такое искусство, лишь бы я уже сжалился и начал пихать купюры им в трусы.

– А вас там, в приват-комнате, трогать можно?

– Можно, но осторожно, – ласково улыбнулась девица, – и не всем, а только избранным.

О! Кажется, она назвала меня избранным. Это уже совсем другой маркетинговый подход к клиенту.

– А вы догола обнажаетесь?

– Догола, – рассмеялась девица мне в лицо.

Кажется в этот миг я возблагодарил Бога, что даровал мне такое гнойное греховное существование. Снова и снова подтверждая, насколько я низменное существо.

Даная Тициана – обнаженная. А Даная Рембрандта – нагая или, лучше даже, голая. Голая или нагая и потому – естественная и желанная. Это «драма наготы». Одежды нет не только на теле. Мы видим и душу. Это не модель, привыкшая к публичному обнажению и вниманию, это самая обычная девушка, случайно застигнутая врасплох.

Оказавшись в маленькой каморке приват-комнаты, я сую в трусы девицам купюры, хотя мог бы плеснуть на их красивые тела кислоту. Так сделал какой-то сумасшедший с картиной Рембрандта. Здесь не кислота. Здесь текила. Соль и лайм.

Там, в ночном клубе «Трибунал», я впервые и увидел ее – Мелиссу. Да, я увидел тебя. В белом подвенечном платье ты спустилась по крутой винтовой лестнице, поддерживая рукой фату, словно подбитый летчик на одном крыле. Спустилась в самое пекло ночного клуба по прикрепленной, казалось, к небесам, винтовой лестнице и сразу напомнила мне ангела-пилота, спустившегося к пилону – стриптизерскому шесту. А потом то ли обувь была тесна, то ли воротник душил… меня охватило сильное волнение.