– В ближайший приказ включите пункт о награждении старшего сержанта денежной премией. Второе: подготовьте все необходимые документы для командирования Калашникова в Москву.
– В Главное артиллерийское управление? – уточнил инспектор.
– Да, в ГАУ. Направьте туда рекомендательное письмо. И сделайте его потеплее, без казенных фраз. Старший сержант будет представлять не просто какое-то безымянное воинское формирование, а наш славный Среднеазиатский военный округ.
– Кстати, вы откуда призывались? – Генерал-лейтенант повернулся в мою сторону.
– Из Алма-Аты, товарищ командующий.
– Что ж, приятно, что новый конструктор рождается из туркестанцев. Надеемся, продолжите лучшие традиции округа.
Генерал провел пальцами по своим пышным усам, словно подровнял и без того безукоризненно подбритые стрелки.
Когда мы выходили из кабинета, инспектор М. Н. Горбатов тихо проговорил:
– У командующего особая любовь к округу…
– Есть причины? – спросил я, когда мы закрыли дверь.
– Вся его служба, начиная с Гражданской войны и борьбы с басмачеством в Средней Азии, связана с нашим округом. Здесь он командовал взводом, ротой, был политруком полковой школы, командовал полком. – Горбатов понизил голос до шепота, словно поверяя тайну. – Он и в Испании был. Недолго, конечно. Вернулся опять сюда. Так что командующий у нас – боевой генерал!
На меня генерал-лейтенант Курбаткин произвел впечатление именно своей душевной гордостью за округ, его дела и людей. Среднеазиатский округ в военную пору занимал особое положение в структуре Красной Армии. В его частях и соединениях готовились фронтовые резервы. Отсюда уходили на передовую хорошо обученные маршевые роты и батальоны. Сюда были эвакуированы многие высшие военные учебные заведения, военные училища и гражданские вузы из европейской части страны, готовившие новые военные кадры.
Алма-Ата, Ташкент, Самарканд…
Надо сказать, что многое в моей последующей конструкторской деятельности было связано со Среднеазиатским (Туркестанским) военным округом. Собственно, именно здесь она началась и получила благожелательную поддержку. Я еще не раз буду возвращаться сюда для доработки того или иного образца, приезжать сюда и в пятидесятые, и в шестидесятые годы на войсковые испытания изделий, созданных в нашем конструкторском бюро.
Как ни вспомнить добрым словом тех, кто постоянно помогал, делал все возможное, чтобы я мог плодотворно трудиться, создавал мне для этого необходимые условия! В Среднеазиатском военном округе я повстречал немало отзывчивых людей.
В Ташкенте на вокзал меня провожал М. Н. Горбатов. Мы тепло попрощались с ним на перроне. Он пожелал мне удачи и выразил готовность оказать помощь в моей дальнейшей работе, если для доработки образца я вернусь в Ташкент.
Для обеспечения сохранности пистолета-пулемета мне выделили сопровождающего, вместе с которым мы и выехали поездом в Москву.
В конце этой главы, в подтверждение того, что я не был одинок в своем стремлении дать Армии новое стрелковое оружие, позволю себе привести еще одно письмо фронтовика и мой ответ на него:
«Уважаемый Михаил Тимофеевич!
Если после ранения на фронте, под Брянском, на излечении Вы находились в городе Казани, в эвакогоспитале 1645, размещавшемся в трех зданиях – гостиницы «Татарстан», мехового техникума и общежития медицинского института, тогда это письмо будет интересно для Вас, оно напомнит, как начиналась Ваша конструкторская деятельность.
