10-й армии и Обуз-Лесна артиллерийские полки тыловых дивизий армии и других частей округа. Для поднятия этих полков был послан начальник артиллерии армии генерал-майор Барсуков, которому, как он мне рассказывал, удалось в 6 часов утра добраться до полков, разбудить их, поднять по тревоге и направить их в дивизии. Это было уже в то время, когда все пограничные дивизии вели бой с противником.
В исключительно тяжелое положение попали артполки на мехтяге. Часть пушек, не имея тягачей, была оставлена на зимних квартирах, часть тягачей в лагерях также была неисправна, и командование частей эту материальную часть взрывало или бросало, не произведя из них ни одного выстрела по противнику. На дороге, во время отступления, вследствие порчи тягачей от бомбежки бросались совершенно исправные орудия, не всегда снимались даже замки.
Аналогичное положение было также с зенитной артиллерией. Все дивизионы и полки, во всяком случае весь основной начсостав и матчасть были собраны для прохождения лагерных сборов в м. Крупки, близ Минска, и до последнего времени в 10-ю армию не вернулись, и их судьба мне неизвестна. Таким образом, соединения, склады, города остались без зенитной артиллерии.
6-й мехкорпус, которым командовал генерал-майор Хацкилевич, был полностью укомплектован новой материальной частью, танками «КВ» и Т-34, держался командованием 10-й армии в резерве и намечался для нанесения контрудара. 22 июня прибыли заместитель комвойсками генерал-лейтенант Болдин, а 23-го маршал Кулик. Оба выехали в 6-й корпус и [он] ими [был] направлен на стык 3-й армии в район Соколки – Кузница, где противнику удалось прорваться. Из подчинения 10-й армии корпус вышел, им командовали Болдин и Кулик. Корпус попал в чрезвычайно тяжелое положение вследствие отсутствия горючего и снарядов. База снабжения горючим была в Волковыске, то есть в 100 с лишним км от корпуса. Были приняты все меры к снабжению горючим, но отправка затруднялась тем, что движение возможно только ночью, то есть в течение 4–5 часов. За это время нужно было расчистить дорогу от пробок после бомбежки.
Войска оказывали сопротивление противнику до 26 числа, после чего начали беспорядочное отступление. Командный пункт армии был перенесен в Замковый лес, что северо-восточнее гор. Волковыска. В командный пункт стали прибывать командиры соединений с докладами о состоянии войск, из которых было видно, что из дивизии осталось 500–600 человек, остальной состав убит или бежал.
Распространению паники и увеличению беспорядка в тылу способствовало следующее.
В ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ во главе с начальниками органов также сбежали. Аналогичное положение имело место почти во всех районных и городских организациях. Из Белостока и других городов сбежала вся милиция. Города, и в частности Белосток, как ближайшая питающая база, были оставлены без власти. Враждебные элементы воспользовались этим и подняли голову. Освободили из тюрем более 3000 арестованных, которые начали грабежи и погромы в городе. Враждебные элементы открыли стрельбу из окон по проходящим частям и тылам наших войск, используя для этого спрятанное оружие бывшей польской армии и брошенное нашими частями.
Все это создало возможность мелким десантам противника в 10–15 человек безнаказанно наводить панику и создавать впечатление об окружении, так как не было организовано их уничтожение.
