Меня и нескольких человек отправляют на непонятное задание в Краснопресненский райсовет. Зачем нам было бежать с автоматами по Москве, я не знаю до сих пор. Моменты неразберихи могут рождать как правильные, так и неадекватные решения, потому как для таких моментов инструкций никто не пишет, но в том-то и есть их прелесть – жизнь без инструкций, абсолютная свобода, когда каждый миг может стать последним. У многих наших из-под курток спадает автомат. На пересечении улицы Рочдельской и улицы 1905 года мы сталкиваемся с гаишниками, которые перекрыли движение транспорта в сторону Белого дома. Несмотря на торчащие из-под курток автоматы, гаишники благоразумно стараются этого не замечать. Один из наших просится у командира зайти во двор и поправить автомат. Меня он берет в помощь. Через минуту мы выходим, а наших и след простыл. Дворами пробираемся к Белому дому. Мой новый товарищ ужасно нервничает, ведь если отловят с автоматом в центре Москвы, то дадут реальный срок. Я не нервничаю из-за этого. Я понимаю, что в том дурдоме, который сейчас творится около Белого дома, всем не до нас и ловить нас просто некому. Меня гложут другие нехорошие ощущения, я понимаю, что время работает на противоположную сторону, что лидеры Верховного Совета должны были бы что-то предпринять, чтобы качнуть баланс силовых подразделений в свою сторону. Ведь, кроме роты охраны Белого дома, за ними ничего нет. Мы – люди, записавшиеся в полк им. Верховного Совета, – не сможем противостоять танкам и БТРам, если они решатся на штурм. Кое-как мы с товарищем добрели назад к Белому дому. В каком-то разбитом настроении я решил не беспокоить маму и поехал домой, ведь было много народу, который уже оставался ночевать в Белом доме либо в палатках рядом с ним.
По ТВ в те дни постоянно нагнетали обстановку вокруг Верховного Совета, выступали разные актеры, телеведущие, смысл выступлений которых сводился к тому, что засевшие в Белом доме депутаты и люди – это возврат к сталинизму и ГУЛАГу. Бездарные, ничтожные люди, они в своем большинстве при Сталине и не жили.
К Белому дому я вернулся лишь через пару вечеров. Обстановка вокруг него уже начала накаляться. Белый дом был окружен колючей проволокой, вокруг стояли оцепления из ментов. Кое-как прорваться туда еще было можно, но это было связано с огромным риском, как минимум тебе просто могли настучать по репе. Милиция пускала внутрь гетто, огороженного колючей проволокой, только местных жителей и только при предъявлении паспорта с местной регистрацией. Кое-как я прорвался к Белому дому со стороны метро «Краснопресненская». Вокруг было немного людей, стояло несколько палаток. К тому времени против Белого дома президентская власть применила ряд жестких коммунальных мер, таких как отключение электричества, канализации. Многих депутатов предлагали купить теплыми местами во власти, к их чести, согласились очень немногие. В людях еще оставалось что-то советское, когда идея справедливости ценится больше, чем теплое место. Пройдут года, и все изменится, в том числе и люди, сидевшие тогда в Белом доме, уже не будут такими принципиальными и с удовольствием уйдут во власть, тогда еще проклинаемую ими. Побродив вокруг Белого дома, я вернулся, делать там было абсолютно нечего. Выпускали с огороженной территории людей спокойно, не пытаясь избить или задеть.
