Мешок с песком
Однажды ночью у нас случилось ЧП. Я пришел с ужина к нам в комнату «на воротах». И, как только открыл дверь, понял, что меня сейчас стошнит. Смердило так, что аж щипало в глазах. В прихожей сидел мужик лет под пятьдесят абсолютно бомжового вида и ковырялся в своих распухших босых ногах. К тому моменту я уже переместился с раскладушки на кровать деда Андрея, уехавшего в Москву к заболевшей дочери. Жили мы в комнате вчетвером. Никаких раскладушек. Порядок и чистота. Чай, кофе. Пару раз я заказывал через строителей из города постных сухарей и мармелад. Все мы – я, Леха, Саня, Микола – между собой довольно сдружились. И никого впускать к себе мы не хотели. Тем более такого персонажа. Особенно остро на появление бомжа в нашей прихожей среагировал я. Мою «просветленность» как ветром сдуло. Я совершенно искренне возненавидел этого чужого, крайне вонючего человека. От одной мысли, что его сейчас определят к нам в комнату и уложат рядом на раскладушке, меня охватил ужас.
– Мужик, ты б помылся сходил! Нереально же! – сморщившись, бросил я ему.
– Да я бы с радостью, – ответил мужик. – Да поздно уже. Баню для меня никто топить сейчас не будет. Отец Михаил сказал.
– Мда… – прорычал я и отправился наверх в комнату, понимая, что сбываются мои самые худшие ожидания.
– Я сейчас ноги в умывальнике помою и тут в прихожей лягу. Ничего, я привыкший…
«Он привыкший… а я не привыкший… да-а-а…»
В комнате я взял кусочек черного хлеба и поднес его к носу, стараясь вдыхать воздух таким образом, чтобы чувствовать только его аромат. Хотя мужик расположился за дверью, но в комнате воняло очень сильно. Страшное дело, но ни одно живое существо не издает такого запаха, как человек, если он не моется пару месяцев и не соблюдает норм гигиены. Кисло-горький запах дерьма и пота вперемешку с гнилью и тухлятиной. Любой североамериканский скунс курит за углом.
Со своих послушаний вернулись Леха и Микола. Реакция их была чуть более сдержанная, но тоже негативная.
– Блин, ну это невыносимо, – в сердцах высказался Леха. – Ну почему бы ему баню не растопить?
– Отец Михаил сказал, что уже поздно. Все с работ, уставшие. Никто не будет этого делать, да и день сегодня не банный.
Леша поднялся ко мне в комнату, походил, как пантера в клетке, по кругу. Как и многие бывшие заключенные, он был страшным чистюлей. Привычка к порядку, выработанная за два года зоны, граничила с маниакальностью. Я подумал, что вот сейчас он просто вытолкает мужика на улицу и скажет ему идти ночевать куда-нибудь в другое место. Лично я был уже готов сделать именно это. Но Леха меня удивил.
– Пошли ему баню растопим, – бросил мне он. – Вставай. Пошли. Ну нереал же так.
С тем, что это был действительно нереал, спорить не приходилось. Однако решение топить баню тоже казалось крайне абсурдным. Баня была большая, общая. Чтобы нагреть воду и растопить ее, нужно было притащить несколько неподъемных тележек с дровами и убить на топку часа три-четыре. Однако спать в такой вони все равно было невозможно. Мужика отправлять на ночевку было некуда. Так что нам надо было идти топить баню. Мы позвали с собой Миколу, но тот отказался, сказав, что устал как собака, да и к тому же ему приходилось спать в распределителе, так что он не видит ничего такого особенного в нашей ситуации с новым постояльцем.
Попросив мужика не ходить с нами и ни при каких обстоятельствах не заходить в комнату, мы отправились топить баню. К несчастью, опять начался мелкий дождь. Я натянул резиновые сапоги, надел Санькину байку и поплелся вслед за Лехой. В кромешной темноте и безмолвии мы дошли по грязи до дровяного склада, и я наконец-то увидел вблизи ту самую легендарную тележку, сваренную из запчастей автомобиля.
