Тракт - страница 35

– Приезжай, конечно… – сказал настоятель задумчиво.

Я впервые был в его комнате, очень простой по убранству. В ней не было ничего лишнего: кровать, посудный шкаф, стол, на столе чайный набор и книги. Диван у стенки. И фотография женщины и ребенка на стене. Я вдруг задумался, что должно было в жизни случиться у него, если в сорок с небольшим лет он вдруг оставил всю мирскую жизнь и ушел в далекий монастырь. В прошлой, совсем уже нереальной, жизни настоятель был профессиональным футболистом и, видимо, у него были семья, люди, которых он очень любил.

– Куда торопишься? Я завтра поеду прям до Пскова. Подвезли бы тебя, – сказал тихо он. – Я в Москву еду.

– Спасибо. Но я, пожалуй, сам. Тут не так уж и далеко. Прогуляюсь. Я привык.

Мне было очень неловко и грустно. Я не мог объяснить всего словами, но понимал, что мне здесь больше не место. Я должен еще попытаться жить. Жить настоящей жизнью. Той, которой у меня до сих пор не было. И я вдруг захотел вырваться в эту жизнь как можно быстрее. Я поклонился и пошел прочь.

Проходя мимо монастырского кладбища, я остановился посмотреть на удивительную картину: монастырские кошки, штук пятьдесят, сидели на сухой прогретой солнцем бетонной плите, образуя гигантский разноцветный меховой ком. Так они грелись друг о друга. Когда я подошел чуть ближе, ком зашевелился, и наиболее трусливые стали выбираться из центра, прямо по головам ничего не понимающих и более уравновешенных сородичей. Не желая мешать им греться, я отошел от них на несколько шагов.

Я огляделся по сторонам – странное ощущение, будто стоял я внутри стеклянной игрушки с прозрачным гелем. Такие сувениры продают почти во всех городах мира. Прозрачный гель, домик и белесые хлопья, имитация снега. И вот я стою внутри этой колбы недалеко от совсем игрушечного белого монастыря и жду, что вот-вот кто-то встряхнет памятную вещицу и пойдет снег. И вдруг снег пошел. Воздух мгновенно потерял свою прозрачность, и вокруг меня закружились здоровенные белые мухи. Я стоял в самом центре игрушки-монастыря с открытым ртом и боялся даже шелохнуться. Настолько сказочной и хрупкой казалась мне картина вокруг. Я размазал соль по лицу рукавом Санькиной куртки. Куртка пахла дешевым табаком и коровником.

– Ээх… – вздохнул я, и побрел в свою комнату «на ворота». Пока я шел по дороге, земля вокруг прикрылась тонкой снежной пленкой и за мной тянулась цепочка черных следов.

– Куда же ты пойдешь? Вон снег какой пошел! – посетовал, не вставая со своей кровати, Леха.

– Ну что ж мне теперь, до весны что ли ждать?! – улыбнулся я. – Все. Привет всем, с кем не успел лично попрощаться. Грине особенно.

Я пожал Лехе руку, взял свою полупустую сумку и вышел из домика.

Клад и загадочная избушка

Идти до Крыпец было часа четыре, не меньше. А темнело уже совсем рано. Так что темп я сразу взял бодрый. Дорога была уже знакома до мелочей. За месяц прогулок я знал наизусть каждую поваленную старостью и гнилью березу, каждый кривой ельник, каждую причудливо скрюченную осину. Было лишь одно темное пятно на моей карте. В трех-четырех километрах от монастыря под дорогой текла небольшая речка. Моста через речку не было. В нее просто кинули огромные бетонные трубы и, поставив каменные укрепления, засыпали песком и щебнем, и река продолжала свой путь под дорогой по трубам. Это была даже не река, а ручей, каких в этих болотистых краях было множество. Я часто останавливался и смотрел вдоль его русла вдаль, в лес. Ручей был прямой как стрела, и это было чуть ли не единственное место, где лес просматривался достаточно далеко. Так вот, справа от дороги, метрах в пятистах, стояла полуразваленная постройка. Точнее, если очень долго смотреть (а я иногда проводил по получасу у этого ручья), то можно было различить край деревянной крыши и предположить, что там, наверное, стоит какой-то дом. Не знаю почему, но ни разу за месяц моих регулярных прогулок я не решился пройти проверить, что там. Было в этом куске крыши, выглядывающем из черно-зеленого ельника, что-то пугающее. Ну сами посудите, кому в голову могло прийти построить дом в глухом лесу среди непроходимых болот, где нет ни электричества, ни воды, да вообще ничего нет? Где до ближайшего населенного пункта почти двадцать километров и единственным соседом является мужской православный монастырь?! Я сначала предположил, что, может, это бытовка строителей, которые прокладывали дорогу, но зачем им она в таком удалении от нее? Да и до монастыря слишком близко. Проще уж туда дойти и в нормальных условиях расположиться. В общем, логического объяснения существования этого домика у меня не было. Но и желания острого пойти разузнать о нем побольше – тоже. Так что я просто притормаживал все время у ручья, поглядывал в его сторону, кидал в ручей камешки и шел дальше. А в этот раз мне и тормозить у него не следовало бы. Мне ж еще до Пскова добираться. А там стемнеет. Правильнее было бы пройти мимо ручья быстрым шагом и забыть навсегда о странной постройке в лесу. Но разве я мог? Подойдя к острым, правленным бетонными блоками берегам, я смело свернул с дороги и пошел по направлению к избушке. Сам себе я объяснил этот странный импульсивный поступок тем, что неправильно уходить, оставив здесь тайну. «Это не займет много времени, – успокаивал я себя. – Я только посмотрю, что там, и сразу обратно. Могу потом бегом пару километров дать, чтобы время нагнать».