Я вспомнил об этом разговоре, когда в конце 1999 года Егор Лигачев – «орудие главного калибра» – выиграл думские выборы в Томске. Может, был прав мой собеседник?
Авторы августовского путча 1991 года, сами того не ведая, окончательно развалили изрядно подгнившую конструкцию под названием «вся власть Советам». Кое-что Советам пока оставили, но реальная власть передавалась администрации. В конце года на сессии облсовета решался вопрос о будущем главе администрации области. В числе кандидатов, наряду с Михаилом Быстрянцевым, Борисом Кузнецовым, Александром Малофеевым, Семеном Харифом, был назван Геннадий Игумнов. Он был единственным, кто взял самоотвод, выступив при этом, на мой взгляд, лучше всех остальных.
Вскоре администрация президента утвердила главой администрации Пермской области Бориса Юрьевича Кузнецова.
Сразу же после своего назначения Б. Кузнецов сделал мне и Г. Игумнову предложение войти в свой кабинет в качестве первых заместителей. 24 января 1992 года вышел соответствующий приказ. Путь от восьмого до первого заместителя занял чуть меньше двух лет. Перемещение на новую ступень даже с формальной точки зрения стало событием не рядовым. Но лично для меня оно имело еще один подтекст: закончились мои административные детство и отрочество. В качестве чиновника высшего областного уровня я прочно стал на ноги.
От главы администрации его первые заместители получили первое поручение: разработать структуру создаваемой администрации области, в том числе распределение функций между заместителями. Была принята трехступенчатая структура верхнего эшелона: губернатор; два первых заместителя; курируемые первыми другие заместители. Трехступенчатая структура – обычное дело. Не совсем обычным было одно: сделанное по желанию губернатора фактическое подчинение «простых» заместителей – первым. Дальше – больше. Как правило, первые руководители делегируют полномочия управления многими сферами своим заместителям. Исключение – финансы, кадры, силовые структуры, управление делами. Эти «делянки» всегда непосредственно подчинены губернатору (при президентской форме правления – президенту). Борис Юрьевич этим правилом пренебрег. Думаю, что сознательно, надеясь, по президентской аналогии, оказаться «над схваткой».
Я стал заместителем по экономике, финансам, экологии и природным ресурсам. Г. Игумнов – заместителем по социальному блоку и, если называть вещи своими именами, всему остальному. В том числе – по кадрам, управлению делами, силовикам.
Так что на новом посту мне пришлось на практике осваивать еще одну науку: бюджетную. В те годы термин «профицит» был для нас настолько же теоретическим, как для нищего понятие «черная икра». При той бедности каждая тысяча рублей была весомой, требовала прозрачности и ответственности при формировании и исполнении бюджета.
Кроме традиционных финансовых задач необходимо было учитывать несколько «поправок» переходного периода.
Первое: мягко разгрузить бюджет от несвойственных ему нерыночных функций. До 1992 года, при всей нашей бедности, областной Совет не мог удержаться от «красивых жестов». То мы давали деньги велозаводу на разработку автомобиля собственной конструкции, то строителям на прогрессивное оборудование… Я уже не говорю о нерыночных мерах по поддержке сельского хозяйства.
Не одним махом, но неуклонно мы стали избавляться от этих вредных привычек, иногда выплачивая те же деньги, но уже в качестве заказчика товаров и услуг для социальной сферы.
