Через неделю я был уверен, что мы можем говорить с А. Масхадовым, имея на руках реальные козыри.
Наступила очередь решения вопросов организации встречи. К этому времени еще не был завершен процесс подбора моих заместителей. Вакантной оставалась должность заместителя министра, который бы вел северо-кавказское республиканское направление. Среди кандидатов на этот пост был председатель правительства Ингушетии Белан Хамчиев. Было впечатление, что всех вайнахов (ингушей, чеченцев) он знал вдоль и поперек (с Басаевым, например, учился в школе). Я пригласил его и без излишней дипломатии сказал:
– Мне вас рекомендовали как человека, знающего Кавказ, его лидеров.
Но это еще нужно доказать. Вы согласны пройти экзамен?
Белан, не уточняя содержания экзамена, ответил утвердительно.
– Не позднее чем через десять дней вы должны организовать мою встречу с Масхадовым. Не с заместителями, не с представителями, а лично с ним.
Уже вечером Б. Хамчиев вылетел в Назрань.
Через девять дней, в годовщину создания Республики Ингушетия, в отличном, даже по европейским меркам, отеле «Асса» состоялась моя встреча с президентом Ичкерии Асланом Масхадовым. Официальным организатором встречи был президент Ингушетии Руслан Аушев.
Встреча проходила один на один в «президентском» люксе отеля, который занимал я. Одна протокольная деталь повысила мой тонус: прежде чем зайти в номер, А. Масхадов снял папаху и отдал ее своему телохранителю. На этом позитив кончился. Прошло уже минут десять, а мы все ходили «вокруг да около». Надо было как-то менять тональность.
– Вы не возражаете, если следующий вопрос я задам не президенту Ичкерии, а полковнику советской армии Масхадову?
Собеседник не остался в долгу:
– Не возражаю, но при условии, что отвечать я буду не федеральному министру, а профессору Сапиро.
После этого мы проговорили около часа, и если бы не «подпирал» официальный ужин, то продолжили бы еще.
По результатам этой беседы мне было что доложить председателю правительства.
Завершив разговор, мы вместе вышли из номера. Я подошел к своим сопровождающим, а Масхадов направился к Аушеву. Через несколько минут Руслан оказался рядом со мною.
– Есть две информации. Первая – отзыв о встрече: конструктивная.
Вторая: по вайнахским обычаям, тамада – старший из присутствующих.
– Старший по чему: по возрасту, по положению?
– По возрасту. Так что просим вас возглавить стол.
К ведению застолья нам не привыкать. Но из присутствующих за столом, кроме своих спутников, Аушева и Масхадова, я практически никого не знал. Как затравленный зверь, я повернулся к своему советнику по безопасности Станиславу Пучкову:
– Станислав! Престиж России в твоих руках! Первые три тоста я продержусь, а дальше, если информации обо всех сотрапезниках у меня не будет, конец твоей карьере.
Станислав сработал достойно. Дальнейшее было делом техники.
Когда прозвучал последний тост (за тамаду), я почувствовал, что, несмотря на прекрасно работающие кондиционеры, рубашка на спине у меня была, как после купания.
Возвратившись в Москву, я доложил С. Кириенко, В. Христенко и Б. Немцову об итогах проведенных переговоров, моей оценки политической ситуации на Северном Кавказе, но прикладного интереса к этой информации не почувствовал. Единственные конкретные действия «по горячим следам» проявил Б. Немцов, решивший вопрос о погашении федеральной задолженности за охрану нефтепроводов (о ней как бы мимоходом упомянул в нашем разговоре А. Масхадов).
