Карла нахмурилась.
- Надеюсь, Паблиньо сможет тебе помочь. Ой, - спохватилась она, - только ты не подумай, что я ради вечеринок стараюсь.
Я усмехнулась.
- Ну и ради них тоже, ничего страшного.
Карла потянула меня влево, к плохонькому домику, больше напоминающему сторожевую будку. Оттуда шла узкая тропинка к морю и виднелся крошечный одинокий пирс.
- Это дом Пако? - догадалась я.
- Да, - деловито кивнула Карла, уверенно пробираясь между развешанными старыми сетями. Здесь пахло рыбой, как и у меня дома. А еще старыми водорослями и чем-то затхлым. Рядом с домиком располагался куцый огородик в несколько грядок, болтались какие-то тряпки для просушки на плохо натянутой веревке.
- Сеньор Карвальо! Сеньор Карвальо, вы дома? - Карла толкнула болтающуюся дверь.
- Стой! - прошипела я. - Может, надо было принести ему что-нибудь? Что мы с пустыми руками?
Карла закатила глаза и похлопала рукой по своей яркой сумочке-торбе. Что она хотела сказать, я переспросить не успела: внутри домика раздался надсадный кашель.
- Что еще? Кто там?
Хозяин дома явно не был расположен принимать гостей. Однако по звукам стало понятно, что он встал и двигается к двери.
- Ох, и жарко же, - Карла придвинулась ближе к стене, чтобы оказаться в тени крошечного козырька над дверью.
На пороге показался лохматый старый человек с неровной бородой желтоватого цвета. Глаз под нависшими веками почти не было видно. Нос напоминал спелую сливу. Слива недовольно морщилась в данный момент.
- Что еще? - повторил старик, обдавая нас крепким запахом дешевого рома.
Я, конечно, не знала, как пахнет ни дешевый ром, ни дорогой, но ассоциация возникла именно такая.
- Сеньор Карвальо, мы принесли вам гостинец: я и моя подруга Габриэла Ловейра. Подумали, что вы захотите почтить память её отца, - с этими словами Карла вытащила бутылку темного стекла из своей торбочки.
Выражение лица Пако Карвальо сменилось на более милостивое. Оглядев Карлу и её презент, он остановил взгляд на мне.
- Ты, значит, Габи-Роса? Я помню тебя вот таким мальком, девочка, - Пако закашлялся снова и махнул рукой. - Туда идите, я сейчас.
С другой стороны домика мы обнаружили столик на одной ножке, вкопанный в землю и две лавочки по обе стороны от него.
Карвальо, пошатываясь, показался вслед за нами. В руках он нёс три мутноватых стакана и какую-то тарелку. На тарелке оказалась пожухлая зелень и заветренный хлеб.
Отчего-то в горле встал знакомый колючий ком. Стало очень жаль старика, и я отвернулась, чтобы вдруг не расклеиться.
- Давай, Чара. Выпьем. Помянуть - не грех, а святое дело.
“Чара”, - я вспомнила: да, так отец называл Габриэлу. Остальные звали Габи.
Пако наполнил свой стакан, плеснув нам с Карлой на донышки. Все пригубили, помолчали.
- Ты ведь не за этим пришла, Чара? - старик добавил себе еще из бутылки. Карлу он игнорировал, обращаясь только ко мне.
- Вы правы, сеньор Карвальо. Нужно поговорить. Я сейчас постараюсь собраться с мыслями.
- Давай-давай, собирайся. Хотя бьюсь об заклад, что знаю, что тебя привело, - Пако прищурился.
Карла посмотрела на меня ободряюще, мол, всё идёт хорошо, продолжай.
- У отца были большие долги, - начала я, стараясь передать самую суть, - но я не знаю, под что ему дали такие деньги. Может, если бы…
- Не продолжай, всё ясно, - Пако Карвальо разразился кашлем и снова отхлебнул из стакана, - за твою мать, Чара мия. Она тоже была Чара для твоего отца. А еще лучшей в мире женщиной. За неё.
