– Не плачьте, прошу вас, – Леонардо всеми силами пытался утешить её уныние. – Судьба всегда преподносит нам испытания… – он протянул ей фарфоровую чашу с ключевой водой.
– Вы правы, маэстро, и нужно уметь смиренно принять свои обязательства. Некоторые из них более важные, чем любовь. Брак для меня – это священное таинство. Оно превратило меня в смиренную католичку, знающую своё место в супружеском союзе… Помилуйте меня за то, что я надоедаю вам такими пустяками.
Он снова попытался приступить к работе, сосредоточившись на портрете.
– Сидите так, как сидите, донна Лиза. Не шевелитесь, прошу вас…
– Расскажите что-нибудь, – вдруг произнесла она, сменив позу наперекор его просьбе, и Леонардо понял, что сегодня он не продвинется ни на шаг. – Ну же, прошу вас, маэстро.
– Что бы вы хотели услышать сегодня?
Немного подумав, она произнесла:
– Что-нибудь из ваших сказок. В каждой из них – сама мудрость!
Она любила его поучительные притчи, и он умел их рассказывать своим приятным голосом, простыми, почти детскими, словами, под звуки тихой музыки. И сейчас он был полон готовности развлечь её:
– В таком случае, донна Лиза, я расскажу вам о фиговом дереве. Только прошу вас не перебивать, договорились?
«Дерево это стояло всоседстве связом, и, видя, что наветвях унего нет плодов, игоря желанием заполучить солнце для кислых своих фиг, спопрёком сказалоему:
—Овяз, неужелиже тебе нестыдно заслонять меня?.. Нопогоди, пусть дети мои достигнут зрелости, тогда увидишь, где ты окажешься!
Когда эти дети созрели, то проходивший отряд солдат, дабы оборвать фиги, всего его изодрал исломал. Икогда так стояло оно, лишённое своих ветвей, задал ему вяз вопрос, говоря:
—Офиговое древо, немноголи лучше было стоять без детей, нежели из-за них прийти втакое злосчастное состояние?
Фиговое дерево ещё долго сокрушалось, залечивая свои раны, адобрый вяз продолжал разрастаться, никому незавидуя инежелая худого…».
Бледность вновь вернулась на лицо Лизы и она тихо заплакала. Леонардо не понимал причины её слез.
– Я хочу попросить у вас прощения, донна Лиза, за то, что расстроил вас. Не надо так печалиться, это всего лишь сказка!
– Здесь нет вашей вины, Леонардо, – негромко сказала она, вытирая глаза краешком белоснежного платка. – Это мне следует просить у вас снисхождения.
А спустя некоторое время, придя в себя, она открылась ему:
– Через год после венчания у нас родилась дочь, чудесная кроха, маленький ангелочек, которая… – ее губы задрожали, – которая покинула меня навсегда… С тех пор я больше не смеюсь, не бываю на празднествах, почти не выхожу из дому, живя в величайшей озабоченности и страхе…
– Не плачьте, бога ради…
– Человек должен плакать по тем, кого он любит. Если он этого не делает, то он не человек. Или не любит…
– Я сердечно сопереживаю вам, донна Лиза.
– Простите, простите же меня, что я обременяю вас мирскими делами, над которыми так высоко воспаряет ваш дух…
– Не позволяйте горю сломить вас…
– Я одинока, маэстро Леонардо, хоть и живу в достатке. Мой супруг – обыкновенный человек со своими слабостями. Не патриций, но, как говорят у нас в Италии, ему многое позволено. Я кажусь ему самым пристойным украшением в доме. Но душа моя и сердце ему не ведомы. Он намного лучше разбирается в быках, овцах, тканях и таможенных пошлинах. Однако же, он мой супруг, и я ему верна.
– Мессер Джокондо питает к вам любовь… Это заметно… – Леонардо был тронут её вспышкой доверительности.
