Я забралась на один из старинных стульев и отодвинула занавес, там лежали книги. Под множеством непримечательных скрывалась книга с темно-зеленой бархатной обложкой. Золотые буквы названия «Книга магически трав» блеснули на солнце.
Еле удерживая одной рукой книгу, другой – я аккуратно перелистывала желтоватые страницы: не слишком логичный текст, примитивные иллюстрации. Но чем быстрее я листала, тем сильнее менялось мое отношение к книге. Картинки на страницах сначала нерешительно, а потом, точно освоившись, заискрились и ярко вспыхнули. Оторвавшись от бумаги, они устремились на меня, но за миг до столкновения зависли в воздухе и растворились.
Я выронила книгу. Силуэты растений и цветов продолжали подергиваться и схлопываться. Я стояла какое-то время на стуле, приходя в себя.
Да что происходит, почему мне чудится такое?! Совсем фантазия разыгралась. Ожившие картинки, ну конечно.
Посмеявшись над собой, я подняла книгу.
На первой странице не то старушка, не то старик держал в одной руке индюшку, в другой – цветок. Под картинкой оранжево-красный герб с символом, очень похожим на тот, что я видела в церкви.
Начиналась книга с предыстории Большой Кандалы.
«В 1668 году деревню основали десять лекарей и травников, обладающие магическими умениями. В скором времени к ним стали подселяться люди из других уездов, те, кто желал обучаться травяной магии. Уже через сто лет в деревне проживало около двух тысяч человек, и все они умели колдовать. Магию они применяли для благих целей: лечили людей и скот, призывали дожди и солнце, чтобы урожай процветал».
Выходит, травами здесь увлекаются с основания деревни. Неужели магия в самом деле помогала? В лечение людей я еще могу поверить, но сомневаюсь, что колдуны могли призывать дождь. Скорее всего, они погодные условия предсказывали и потом других убеждали, будто на природу влияют.
Что касается нечисти, которую в деревне боятся, то ей оказался дух, осужденного на смерть колдуна.
«Когда колдуна в кандалах вели к месту заточения, последнему прибежищу для его черной души, деревенских принудили смотреть, бросать в нелюдя гниль и выливать ему под ноги помои. Осужденный ревел, просил у деревенских защиты, сострадания, но никто не заступился. Казалось, не только люди, но и сама земля одичала, провожая заключенного, пылила и трескалась. Деревья свистели и хлопали, от травы несло навозом и горькой прелью.
Разгневался тогда колдун и хотя стерпел муки от тех рук, что в кандалы заточили, но предательство собственного народа вынести не смог. Никогда в жизни он не направлял магию против людей, но ныне проклял местных и пообещал, что как крепко теперь его оковы стянули, в таких же кандалах и деревенские жизнь проведут, и дети их, и внуки, и правнуки. И каждый, кто родится на их земле, будет обречен на несчастье, и ничего не сможет с этим поделать».
Что натворил колдун, из-за чего его так жестоко осудили, в книге не говорилось.
Равнодушие деревенских поражало. Ведь ясно, никто из деревенских и позже не заступался за осужденных, а их здесь толпами водили, наверняка же среди них были невиновные. Почему деревенские столь безучастны? Даже не верится.
С другой стороны, бесчувственность от ужаса может развиться, ведь сердце каменеет перед собственным предполагаемым несчастьем. Оттого, например, люди во времена Сталина на родственников доносили.
Далее в книге подробно описывалось, из какого рода был осужденный колдун и какими силами обладал. И небольшая приписка, что колдун жил отшельником, а его могущество превосходило силы деревенских.
