– Не-а, – мотаю головой, утыкаясь глазами в пол. – Не помиримся.
– Почему это? – удивлённо округляет глаза сестра, на какое-то мгновение позабыв о собственных бедах.
Долго не решаюсь сказать ей правду и просто пожимаю плечами. Сейчас точно не лучший момент для моих откровений. Но Татьяна не собирается отступать:
– Настя, – шипит угрожающе, – говори, что случилось. Немедленно!
– К Грише вернулась Илона. Это из-за неё мне пришлось уехать… Он сам меня попросил.
Кажется, мои слова произвели гораздо больший эффект, чем известие о Витиной измене.
– Это… это… – заикается от волнения, – это та самая Илона, которая когда-то бросила его ради богатого мужика?
– Да, она.
– Слушай, Насть! Да этот Костров, кажется ещё больший козёл, чем мой Витя! Любитель наступать на одни и те же грабли! Его что, жизнь совсем ничему не учит?
Что тут скажешь? Есть люди, которые рады ошибаться всю свою жизнь. Они не хотят ничему учиться. Пропускают и прогуливают все жизненные уроки.
Видимо, Гриша Костров из их числа.
После утренних откровений с сестрой едва не опаздываю в модельное агентство. Приходится вызвать такси, чтобы успеть вовремя. Ведь перед занятием с хореографом меня сегодня ждут в гримёрной.
«Будем подбирать образ для твоего выступления, – ещё вчера предупредил Герман. – Постарайся не опаздывать!»
И я стараюсь, несусь во весь опор.
Запыхавшись, врываюсь в холл. Дверь за спиной хлопает так громко, что группа девушек, стоящих в сторонке, сразу обращает на меня внимание. Вижу на их лицах уже знакомые мне оценивающие взгляды, но не обращаю на них внимания. Просто киваю головой, ради приличия, и быстрым шагом направляюсь в гримёрную.
Сегодня там колдует сам Герман. Видимо, решил руководствоваться правилом: если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.
– Опаздываешь, красавица, – приветливо улыбается он, – жду тебя уже пять минут.
Бросает укоризненный взгляд в мою сторону и постукивает указательным пальцем по циферблату часов. Намекает, что время – деньги.
– Извини, Герман, – усаживаюсь в высокое кресло с подголовником, – утро выдалось суматошное. Заболталась с сестрой.
Бросаю на него жалостливый взгляд, но вовсе не для того, чтобы вымолить прощение за опоздание, а для того, чтобы увидеть, как он отреагирует на упоминание о сестре. Будет делать вид, что ничего не было, или расскажет всё, как есть.
К моему удивлению Герман и не думает таиться.
– С Таней заболталась? – спрашивает с нескрываемым интересом. – Как она? Я вчера пригласил её в театр, потом ещё по городу немного побродили. К дому её привёз уже за полночь.
– Всё нормально с ней. Так… небольшие семейные проблемы.
Не подумав, ляпнула про проблемы, а сама даже не в курсе, рассказывала ли Татьяна про мужа и детей. И что говорить мне, если он вдруг поинтересуется?
– Да, Танюша говорила про свои неприятности, – кивает головой Герман, раскладывая на столе набор кистей и разные виды палеток. – Я считаю, её муж поступает отвратительно. Разве можно так, когда в семье маленькие дети? Надо же иметь какую-то ответственность!
О-о! Таня, оказывается, всё ему рассказала! Рассказала сначала ему – малознакомому мужчине, а потом уже мне – родной сестре! И что она в нём нашла?!
Невольно начинаю присматриваться к Герману и замечаю, что у него приятное лицо и добрые, улыбающиеся голубые глаза. Сегодня на нём надеты белая рубашка и тёмные брюки, и в этой обычной для мужчины одежде он выглядит совсем иначе, чем в ярком «вырвиглазе».
