– В детективе было бы написано, что подбросил его преступник, чтобы навести подозрение на тебя.
– Вполне возможно, так оно и было, – засмеялся Гриффин, – будучи самым непопулярным учителем в школе Святого Ботолфа, ты, должно быть, нажил кучу врагов.
Майкл наклонился над столом, взял кипу книг и принялся сосредоточенно хлопать ими Гриффина по голове.
– Эй, это мои книги, – запротестовал Тивертон. – Но, серьезно, ты действительно думаешь, что потерял карандаш во время соревнований? Мне кажется, я видел, как ты писал им вчера утром. Я вот что хочу сказать: если он действительно был у тебя вчера или если кто-то нашел его после соревнований и не отдал тебе, стало быть, его туда подбросили, и сделал это кто-то из здешних мест.
Атмосфера в комнате несколько сгустилась. Майклу стало не по себе: он обманывает людей, которые ему симпатичны. Но точно ли обманывает? Он ведь и вправду, хоть убей, не помнит, когда в последний раз брал в руки этот карандаш. И он мог выпасть у него вовсе не тогда, когда он был с Геро. Иное дело, кому и зачем могло, черт возьми, понадобиться…
– Понимаю, – медленно выговорил он. – Да. Весьма неприятный вариант. И если этот таинственный персонаж не любит меня настолько, что хотел бы увидеть на виселице, то допустимо предположить, что готов сам расправиться со мной, если закон ничего не нароет.
Тивертон, довольно неловко возившийся все это время с кофейным аппаратом, сумел наконец-то наполнить три чашки.
– Все это так, – сказал он, – но я, однако же, склонен думать, что исполнение приговора может быть отложено. Скажите, вам не приходило в голову, что во всем этом деле самое странное?
– Нет.
– Ну же, Холмс, не томите, я весь внимание.
– Хорошо. Куда вчера Вимис пошел после занятий? Всем нам как будто кажется, что он просто исчез с лица земли. И второе: кто или что могло побудить его исчезнуть таким странным образом, не поставив, судя по всему, никого в известность и не оставив ни единого следа? На мой взгляд, если удастся ответить на этот второй вопрос, загадка решится сама собой.
Коллегам еще понадобится некоторое время, чтобы понять, прав ли – и насколько – Тивертон в своих рассуждениях.
– Вы удивитесь, Холмс, – сказал Гриффин, – но должен признаться, что я пока не вижу, почему исполнение приговора, вынесенного Майклу, откладывается.
– Если парень не сбежал и не прогуливал уроки – а я думаю, что это маловероятно, не говоря уж о том, что, насколько всем нам известно, никто не видел его ни в деревне, ни на дороге, – то, стало быть, должен быть кто-то или что-то, заставившее его покинуть территорию школы.
– Железная логика, – восхищенно прокомментировал Гриффин.
– Мне кажется, он должен был получить что-то вроде записки от знакомого человека, иначе бы с места не тронулся. Но этот знакомый – не один из учителей, потому что учителя не назначают свиданий ученикам в письменной форме, и Вимис сразу бы почувствовал что-то подозрительное.
– От души надеюсь, что не назначают, – чопорно заметил Гриффин и повернулся к Эвансу. – Слушай, Майкл, а ведь он прав, как тебе кажется? – Гриффину были свойственны подобные вспышки энтузиазма, и, судя по выражению лица Тивертона, он был польщен похвалой.
– Итак, – проговорил Эванс, – мы ищем кого-то не из школы, знавшего Вимиса?
– Почему, это может быть и наш ученик, такую возможность тоже нельзя исключить, – возразил Тивертон.
