Уйти сейчас? Религиозная старуха не вызывала ни капли доверия, да и Лись, чье рассерженное лицо, рисованное воображением, на мгновение появилось у меня перед глазами, наверняка будет недоволен моим долгим отсутствием. Стоило ли рисковать и дальше, если цена тому – пустые байки про мироздание?
– Ба… я не хочу…
– Пойдем.
Я достала кинжал и завела руку с ним за спину. По крайне мере, Лисю не удастся упрекнуть меня в отсутствии бдительности.
Ангел – девочка с родинкой, единственная из толпы, кто не побоялся задать вопрос принцессе, – спускалась по лестнице, подталкиваемая своей немилосердной бабушкой. Ей было страшно, и это выдавали ее вылупленные глаза и дрожащие вишневые губы.
– Ба… пожалуйста…
– Я не сделаю тебе ничего плохого, – пообещала я, когда ее взгляд, полный непритворного ужаса, пересекся с моим.
– Она боится не тебя, – фыркнула старуха, располагая внучку на расстоянии вытянутой руки от меня. – Постарайся, Гелечка, давай. Как на тренировках…
Ангел стиснула зубы, зажмурилась и даже, кажется, покраснела ушами; ее длинные черные ресницы бешено задрожали на сжавшихся веках, затряслись округлые икры и острые коленки. Я сделала шаг в сторону выхода, испытывая смутные сомнения по поводу того, хочу ли вообще знать, чем именно девочка занималась на упомянутых тренировках. Старуха с минуту неодобрительно наблюдала ее потуги, после чего вразвалочку отправилась в кухню. Оттуда она вернулась с кочергой в руке, до красноты раскаленной на конце.
– Что вы…
Ангел громко взвизгнула, но тут же смолкла и обмякла на месте. Не упала, не присела – просто сгорбилась и расслабила руки, безвольно свесившиеся книзу. Я достала из-за спины кинжал и оттолкнула старуху с кочергой, которой она прижгла собственной внучке плечо.
– Какого черта вы делаете?!
– Посмотри, принцесса…
Руки моей неожиданно коснулись. Коснулись очень легко, едва ощутимо – будто бы не чрезвычайно робкие пальцы, а полуденный ветер. Помимо Ангел в доме больше никого не было, и в первую очередь мне подумалось, что именно она решила вступиться за свою полоумную бабку. Это было бы логично, понятно и просто, но, еще не успев обернуться, я уже знала, что ошиблась.
– Не заставляй ребенка страдать без повода, Гульнур.
Голос Ангел избавился от слезливых ноток, однако он по-прежнему принадлежал ей, хотя и сделался вдруг размеренным и шелестящим, похожим на…
Я остро вздрогнула, обнаружив за спиной ярко-белые глаза вместо светло-карих и успев позабыть, какой трепет внушают эти нечеловеческие глаза, когда оказываются совсем близко. Такие же глаза, как у чародеек с озера.
Старуха упала на колени.
– Великая Энас Айгениоф, прости, что осмелилась призвать тебя…
– Что случилось, друг мой?
– Я хотела, чтобы ты лично встретилась с отщепенкой, перемещенной призраками детей твоих, чародеев, в последний Листопад, и открыла ей правду о проклятье, которую когда-то открыла мне. Она станет следующей королевой клана ассасинов и, возможно, ей будет под силу…
Старуха бормотала и бормотала, однако я не слушала ее, неотрывно наблюдая за изменившимся лицом Ангел. Девочка растеряла алый румянец на щеках, коим прежде была не обделена, и избавилась от всех неровностей кожи, сделавшись похожей на покойницу. Только родинка над ее губой не исчезла. Сейчас передо мной без сомнений стояла колдунья – первая или нет, но колдунья однозначно, – и она тоже разглядывала меня, хотя и не так пристально и заинтересованно.
