Почти тут же мимо пронеслась лёгкая сухощавая фигура.
– Эй, Роберт! Крикнул я ему вслед. – Причаливай на перекур!
Сделав круг, Роберт присел рядом.
– Что нового в вашем корпусе мира? – поинтересовался я. – Где красавица Дайана? В воскресенье утром придёшь?
– Отвечаю по порядку, – сказал Роберт, слегка растягивая гласные с ужасным американским акцентом. – В корпусе всё по-старому, а у меня новоселье, получил виллу, в субботу бал-маскарад, приглашаю тебя, будут блины по-русски. Дайана уехала в провинцию, но к субботе вернётся и тоже придёт на пати. А утром каша будет?
Однажды мы с Виктором угостили Роберта манной кашей, это Виктор иногда делал такой завтрак по воскресеньям, когда наш повар Жан не работал, и с тех пор Роберт полюбил её патологически.
– Будет, будет, Виктор обещал.
– Тогда приду.
Послышался скрип тормозов, визг шин по асфальту, и в ворота стадиона влетела белая деканская «Рено-8», просвистела прямо по дорожке к нам и, проюзив добрый десяток метров, остановилась, чуть не нырнув в чёртову яму, обдав при этом нас пыльным облаком красного латерита. Из машины мягко выпрыгнул Виталий. Видно было, что он наслаждался ездой, как ребёнок.
– Сразу видно, что не своя машина, а казённая, – сказал я. – Смотри, свернёшь шею.
– Мне на роду не то написано, – засмеялся он. – Роберт, привет.
– Слушай, – это опять ко мне, – завтра же праздник, день независимости!
– Ну и что?
– Как что? Папаша будет принимать парад и демонстрацию. Вот тебе пропуск на диптрибуну, поглядишь вблизи отца нации.
– Да в гробу я его видал! А парад и демонстрацию тем более! Насмотрелся я этого добра в Западной Африке!
– С ума сошёл! Там посол будет, что он скажет, не увидя нас, он же знает, что по протоколу мы должны быть.
– Делать ему больше нечего, только нас проверять.
– А я бы пошёл, – сказал Роберт, да кто ж мне билет даст? От наших, наверное, будет посол и Джо Билдинг.
– От наших ещё наверняка Серёга будет, – засмеялся я. – Где Джо, там и Серёга. Возьми, Роберт, мой пропуск и сходи.
– Ни-ни, – ужаснулся Виталий. – Он же именной, на, держи, а я побежал!
Он впрыгнул в авто, даванул на газ и исчез в столбе пыли.
– Очень торопится, – сказал Роберт.
– Ты стайер, а он спринтер, – заметил я, – другой темперамент.
Утром за завтраком Виктор выглядел весьма хмурым.
– С левой ноги встал? – спросил я.
– С правой, с правой… Ты знаешь, что он пришёл к власти переворотом?
– Ну и что? У них тут переворот – сезонное развлечение. К тому же, он сместил своего кузена. Подумаешь, семейное дело!
– Да он же был начальником генштаба!
– Какая разница?
– Солдафон, значит, самодур. А история с румынкой из ансамбля…
Эта история прогремела если не на всю Африку, то на окрестный регион. Случилась она за год до нашего приезда. Оказался тут в столице на гастролях какой-то румынский фольклорный ансамбль. Папаша почтил их концерт своим присутствием и положил глаз на солистку. Той же ночью президентские головорезы доставили её во дворец, а наутро народу было объявлено, что у папаши теперь ещё одна временная жена, не то седьмая, не то восьмая по счёту. Первая-то была из местных, единственная официальная, сопровождавшая его на церемонии и в загранпоездки. Некоторые из временных жён уже отпущены за ненадобностью, но всех детей он оставлял себе, и было их во дворце числом уже более двадцати.
– Ничего, я не солистка…
– Всё равно, не нравится мне, что ты туда один едешь.
