ХРАКК!
Проклятая половица огласила помещение противным скрипом. Я рванулся вперёд и одновременно с тем немёртвый, что стоял ссутуленным манекеном, расправил плечи и поднял голову, издавая целый букет разномастных звуков. Хруст застоявшихся суставов, бульканье воздуха в слипшихся лёгких и шипение из перекошенной пасти.
Когда-то оно было женщиной, возможно даже привлекательной. Золотистые волосы бывшей рабыни безобразными клочьями свисали с непокрытой головы. Бледная кожа уродливо натягивалась при каждом движении, приоткрывая для взора выпирающие кости и черноту мёртвых вен.
Помня о силе, что может таится в этом тщедушном и костлявом теле, я бил наверняка. На ходу взмахнул рукой и прошептал заветные слова формируя атакующее заклинание:
– Крио Кима!
Серая тень метнулась к мертвецу. Кадавр успел повернуться ко мне своим обезображенным ликом и только. Я врезался в него плечом, прижал к стене, рассчитывая вызвать бытовой огонёк и прожечь его череп, если первое заклятье не сработает.
Но оно сработало…
Едва видимый потусторонний свет в глазах твари потух, а она сама обернулась прахом и костями. С гримасой отвращения я отступил в сторону позволяя отдельным костям и одежде свалиться на пол. Где-то у входа в избу хрустнул снег, а затем кто-то шагнул на ступени крыльца.
На возможную угрозу я среагировал моментально.
На шум пожаловал ещё один «гость». Южанин – судя по одежде. Его грудная клетка была взломана когтистой лапой, кровь запеклась на вспоротой одежде, а сам воин до того ссохся после встречи с охотниками, что теперь был похож на утлое деревце, с которого едва-едва не сваливались штаны.
Притаившись за углом, я дождался, когда он сделает шаг в комнату и напал на него со спины. Обхватив кадавра свободной рукой, я прижал его к стене, а вторую, сверкающую меж пальцев раскалённой точкой бытового заклинания – опустил на череп.
Пахнуло жжёными волосами, гарью и тошнотворным запахом зубной эмали. Этот тоже оказался слабаком. Не стряхнул меня движением костлявых плеч, не ударил вышибая из грудной клетки дух, а просто тихонько умер, вряд ли успев толком осознать, что на него напали.
Убиенные охотниками и восставшие умертвия обладали жалкой крупицей силы. Настолько жалкой, что их смерть не питала мою нейронную сеть. Но после скелета что едва не забил меня насмерть в заброшенных штольнях, я не спешил расслабляться.
Отступив от останков, неожиданно столкнулся с головокружением. Пришлось опереться на холодную печь пережидая приступ дурноты. ИскИн тут же напомнил мне что не стоит обниматься с мертвецами, их прикосновения вытягивают саму жизнь из тела. Что в моём и без того истощённом состоянии было очень даже критично.
На поясе у убиенного остался узкий кинжал, который я благополучно прибрал к рукам, как и поясной мешочек с парой монет и украшений. Саблю мертвец где-то потерял. Ножны на поясе были, а вот самого оружия и след простыл.
Внимательно прислушавшись, я не выявил никаких посторонних звуков. А вот обойдя всю избу и выглянув в окна приметил немало ссутуленных фигур, стоящих тут и там на улице. Но их должно было быть больше… восстали не все? Или из-за нелюбви к свету большинство скрывается в тёмных углах окровавленных изб?
Стараясь держаться подальше от окон, я скрестил руки на груди и прикрыв глаза вновь воспроизвёл заклятье поиска пути. Меня потянуло влево, я почувствовал меч, он всё ещё был где-то рядом, где-то в деревне.
