Пожалуй, главным вопросом оставалось, почему Ватикан так долго не отдавал этот секрет, хотя ведь сестра Люсия передала, что Фатимская Дева разрешила это сделать еще в шестидесятом. Мимо такой нестыковки не в состоянии был пройти ни один исследователь. В том числе, конечно, и Джузеппе Торно, задавшийся этим вопросом еще во времена учебы в Оксфорде. Уж не возомнил ли Святой Престол, будто лучше самой Девы Марии разбирается, что и когда именно предавать огласке на земле? Такая крамольная мысль могла еще прийти в голову студента теологии Торно, – да она, что уж тут скрывать, и посещала его тогда не раз, – но потом, получив работу в Святом городе, он постарался раз и навсегда от нее избавиться.
Другой не менее существенный вопрос заключался в смысле самого третьего предсказания. По версии, которую огласил в двухтысячном году Ватикан, получалось, что третье пророчество следовало трактовать как предупреждение о покушении на главу Святого Престола. Откровенно говоря, эта версия несколько смущала доктора теологии Торно. Ему казалось, что возможное покушение, пусть даже на самого папу, все-таки мелочь для такой фигуры, как Дева Мария. И уж точно мало годится на роль третьего секрета, самого главного из всех.
К тому же еще в восьмидесятом году папа римский, будучи в Фулде, допустил неосторожную утечку информации. Он уже тогда сказал, что третий секрет предвещает огромные перемены для очень многих стран. Сомнительно, что он имел в виду покушение на собственную персону, – Иоанн Павел Второй был человеком крайне скромным. Об этом Торно знал не понаслышке.
* * *
– ... Но наши противники не хотят успокаиваться на очевидном, – задумчиво произнес его преосвященство, и в этом негромком голосе Торно почудился легкий упрек, адресованный лично ему. Дескать, было бы весьма неприятно, синьор Торно, узнать, что вы относитесь к числу этих самых противников... «Нет, – тут же отогнал от себя такую вероятность Торно. – Вряд ли кардинал захотел этой встречи только для того, чтобы понять, что происходит в голове его сотрудника. Точно так же вряд ли Дева Мария решила показаться на земле лишь для того, чтобы предупредить папу о теракте». – В последнее время мы получаем известия, что скоро пустят в ход некие бумаги, которые выдают за дневники сестры Люсии, – скорбным голосом сообщил наконец его преосвященство.
Практически всю свою взрослую жизнь до самой смерти сестра Люсия содержалась в португальском монастыре кармелиток, напомнил себе Торно. В двадцать первом году, как только начинается официальное католическое расследование этой истории, девочку отдают на обучение в Опорто – в монастырский пансион сестер Святой Доротеи. Перед этим ее вызывает к себе и инструктирует епископ Лейрийский Жозе Коррейа да Сильва. Ей строго-настрого запрещают что-либо рассказывать о том, что она видела и слышала во время встреч с Фатимской Девой. Ей даже запрещают говорить сестрам в пансионе о том, кто она сама и откуда приехала. И всякий раз, когда наступает время каникул, епископ Лейрийский приезжает за девочкой и забирает ее с собой. А с сорок восьмого года Люсию перевозят в монастырь кармелиток в Коимбре, там она и живет уже пятьдесят семь лет. То есть все это время она находилась под строгим присмотром Святой Церкви. Что касается ее записей и дневников, то частично они уже были опубликованы...
– Речь, разумеется, идет не о тех записях сестры Люсии, о которых нам хорошо известно, – тут же пояснил его преосвященство, опять уловив, о чем думает собеседник. – Речь идет о каких-то тайных дневниках, – уточнил кардинал. Презрительная интонация, с которой кардинал отозвался о тайных дневниках, должна была свидетельствовать, что его преосвященство, конечно, и мысли не допускает, будто благочестивая сестра Люсия могла вести какие-то записи втайне от Святой Церкви. И тем не менее он не сказал ни слова сомнения о достоверности этих записей. Он не сказал, что сестра Люсия
