Третьим будешь. Разговоры в Конюшне - страница 19

ЕБ Нет, почерком. Тридцать страниц – это двенадцать страниц машинописи, это очень много, очень много. И мне удалось по частям вывезти из Горького книгу. И она таким образом выжила.

ЮР А исправно писал в смысле грамоты?

ЕБ О да, Андрей очень грамотный, просто очень грамотный человек.

ЮР Врожденная грамотность?

ЕБ Я не знаю, я, вообще, на примере собственных детей и себя думаю, что грамотность только от Бога. Вот я всегда неграмотная была.

ЮР А как он реагировал на обструкцию, которую устроили на съезде?24

ЕБ В этот раз я приехала за ним, чтобы идти обедать. Обычно во время съезда я его встречала там, у Василия Блаженного, на машине. Подъезжали к гостинице «Россия» и там обедали, потом я его везла назад и шла домой смотреть. Так как мы довольно близко живем, конец трансляции съезда приходился на тот момент, когда Андрей выходил из Кремлевских ворот. Иногда ждала его немножко. Он обычно последний выходил. Во-первых, он очень медленно ходил, во‐вторых, его всегда там задерживали какие-то разговоры, еще что-то такое. И я ему сказала, что, может быть, не надо после этой истории идти. Он сказал: «А что, я убил кого-нибудь?»

ЮР А сам он как, переживал ли? Однажды меня очень удивило, когда он вышел спокойно, уже все вышли, никого не было. Вышел с этой папочкой своей, да. Я говорю: «Как?», он говорит: «Чего-то так они разволновались».

ЕБ Вот именно, они разволновались. Понимаете, у Андрея Дмитриевича была особенность: он не волновался, когда его не понимали свои, и никогда не волновался, когда не понимали или не хотели понимать чужие. Кроме того, он еще за собой знал, что медленно говорит, и даже пытался объяснить эту реакцию зала тем, что он не умеет говорить по бумажке, а думает, когда говорит. И он привык, что, если он говорит на семинарах, люди с этим смиряются и ждут, когда он скажет следующее слово или сформулирует следующую мысль. Поэтому вроде как жалел тех, кто его освистывал.

ЮР Ну хорошо, а вот помните, когда это было, в конце съезда, когда вы мужественно смотрели телевизор, а я ушел на балкон. Это был финал, по Конституции.

ЕБ Это был финал, и ему не дали зачесть «декрет о власти»: «Выключай трансляцию», а потом включили.

ЮР Он предполагал, что такая реакция может быть? Готовился ли он к ней?

ЕБ Нет, он не готовился к этой реакции, единственное, о чем он волновался, – раньше поехал, чтобы успеть записаться в число выступающих.

Но я тебе скажу другой эпизод, который он переживал и который был за два дня до смерти, когда открылся II Съезд. 12 декабря, то есть в первый день, Андрей Дмитриевич выступил и сказал, что у него 50 тысяч подписей, писем, которые собрал «Мемориал» в поддержку «декрета о власти» и за отмену 6‐й статьи Конституции25.

А Горбачёв, как бы прогоняя его с трибуны, сказал: «Вы зайдите ко мне в кабинет, у меня еще больше». Не сказал каких. И зал воспринял это, и телезрители, и все так, что у Горбачёва против там еще больше подписей.

На самом деле, вот из-за этого Андрей разволновался. Накануне, когда «Мемориал» передавал нам вот такие груды подписей за отмену 6‐й статьи, я сказала: «Зачем вы нам это передаете, вы отвезите это все в секретариат съезда, для Михаила Сергеевича».