Все это время Гиммлер невозмутимо наблюдал за пленником, а когда увидел его реакцию, довольно хмыкнул.
Потом, откинувшись в кресле и обращаясь к Бэрду, он произнес довольно длинный монолог и взглянул на полковника.
– Господин рейхсфюрер весьма сожалеет, что нам пришлось утопить ваш эсминец и сбить несколько самолетов, – перевел тот. – Но мы должны были представить доказательства той мощи, которую имеем. А если этого недостаточно, он отдаст приказ, и ваша эскадра перестанет существовать. Как русская, которую мы уничтожили год назад. Вы хотите этого?
– Нет, – отрицательно покачал головой адмирал. – Достаточно.
– Мне нравится ваше благоразумие, – сказал полковник и продолжил дальше.
– От имени руководства Рейха, я уполномочен заявить, что мы не желаем очередного конфликта с Соединенными штатами.
Теперь у вас новый враг, советская Россия, о чем мы прекрасно осведомлены. И нам весьма импонирует политика, которую проводит в отношении нее президент Трумэн.
– Я-я, – утвердительно произнес вслед за этим Гиммлер, благосклонно кивнув Гартману, – продолжайте
– И в этой связи, мы предлагаем вам сотрудничество, – прищурил бесцветные глаза полковник. – В борьбе с большевиками.
– Вот как? – с сарказмом ответил адмирал. – И на каких условиях?
– Вы возвращаетесь назад и впредь не предпринимаете попыток агрессии в отношении нас, а мы оказываем помощь Соединенным штатам в создании сверхмощного оружия против большевиков. Для начала это может быть принципиально новый двигатель для океанских подводных лодок, работающий на энергии атома, который вместе с технической документацией мы готовы вам передать, а в дальнейшем другие, не менее интересные технологии.
Возможности одной из них вы только что видели на экране, – многозначительно закончил Гартман.
Вслед за этим в кабинете возникла долгая тишина, и первым ее нарушил Бэрд, – мне надо подумать.
– Безусловно, – ответил полковник и что-то сказал Гиммлеру.
Спустя час, препровожденный двумя эсэсовцами в довольно комфортное помещение, оно напоминало номер – люкс в гостинице, и, выпив две чашки кофе, (от обеда он отказался) адмирал расхаживал по мягкому ковру и предавался размышлениям.
По натуре он был мужественным человеком и презирал смерть, по складу характера – прагматиком и оптимистом, а по убеждениям истинным американцем.
С чувством патриотизма Бэрд воспринимал государственный гимн, верил в величие и историческое предназначение своей страны, и отождествлял себя с нею.
В результате, трезво взвесив все «за» и «против», адмирал, пришел к выводу, что на предложение необходимо согласиться.
Этим он спасет эскадру (а что немцы смогут ее уничтожить, нет сомнений), заручится их весьма заманчивым обещанием, которое, безусловно, заинтересуют президента, и в очередной раз повысит свой статус, что немаловажно.
Приняв окончательное решение, Бэрд пришел в душевное равновесие, выкурил душистую «гавану» (на столике их была целая коробка) и, освежившись в душе, отошел ко сну. День выдался хлопотным.
На следующее утро, после завтрака со свежей зеленью и фруктами, что весьма удивило адмирала, состоялась вторая встреча с рейхсфюрером, и она была более предметной.
При участии Гартмана, который, как и в первый раз, выполнял функции переводчика, «договаривающиеся стороны» обсудили детали предстоящей сделки, а, возможно, и сотрудничества.
По ее условиям, нацисты возвращали адмирала к месту базирования экспедиции, и доставляли туда разобранный двигатель, а также техническую документацию к нему, а Бэрд, получив все это, немедленно отплывал в Америку и, по возвращении, докладывал президенту о сделанном Гиммлером предложении.
